Изнанка - Сергей Палий Страница 36

– Да хоть с геями-зоофилами... – отмахнулся Павел Сергеевич, вороша бумаги. – Все. Пошел вон.

Материала, который притащил дотошный порой Абрамов, хватило бы, чтоб засадить этих четверых лет на семь-десять. Новое законодательство, устанавливающее меру наказания за несанкционированное изменение структуры С-пространства, такое позволяло, что, по идее, сильно развязало в последнее время руки СКСникам. Но они – салаги. Такого зубра, как подполковник Таусонский, им не переплюнуть, так-сяк...

Интересно, интересненько... Если этот Ленцов Хасан, мать его, Игнатьевич использует сшизов в своих целях... Стоп. В каких, кстати, целях? Вот это и есть самое темное место во всей этой истории.

Примерно месяц назад некая организация, неизвестно каким образом договорившись с московской мэрией, шишками из СКС и комитетом по строительству, выкупила за огромные бабки добрую половину Манежной площади, снесла подземный развлекательный центр и принялась обносить новоприобретенную частную собственность забором. Да не простым забором – это Таусонский почуял сразу. Возводили его медленно, скрупулезно, тщательно отделывая каждый пролет железобетонного чудовища пятиметровой высоты, укрепляя его внутренности не только волокнами обычной арматуры, но и пластинами из легированной стали, забивая пустоты между ними разноцветными кишками проводов. А по ту сторону забора пока ничего стоящего не было – хлам разный, строительные отходы да спецтехника.

Но то, что в этом замешаны сшизы, до этого момента Павел Сергеевич не подозревал. Да и теперь, обладая такой информацией, он крепко задумался. Зачем? Как-то не вязалось с их повседневными проказами. Ленцов, Ленцов... Кажется, влиятельный в прошлом товарищ. Нефтяной воротила, в последние годы как-то сошедший с рельсов большого бизнеса и политики. А вот тебе на – проявился, курилка!.. И все же странно... Что он там отгрохать хочет? Бункер, что ль? Или дворец? На кой он ему в С-пространстве-то спекся, так-сяк?..

Никаких планов строительства и архитектурных документов в папке, как ни странно, не обнаружилось. Ну это не беда...

Таусонский поднял трубку. Набрал четырехзначный номер.

– Максим? Слушай, подними-ка мне информашку о строительстве на Манежке... Что? Да-да, том самом, в эсе. Конкретно? Ну там планы, так-сяк, графики какие-нибудь... Откуда я знаю! Я что, разбираюсь, что ли, в бумажках этих скульпторов?! Работай давай. Успеешь минут за двадцать-тридцать? Вот и ладненько...

Положив трубку, Павел Сергеевич подпер могучий подбородок не менее могучим кулаком и задумался.

Не клеится. Ну никак не клеится. А стало быть, тут что-то есть. Однозначно. Он, опираясь на свой без малого пятнадцатилетний опыт работы в разведке, вывел любопытную закономерность: если действия потенциального преступника нелогичны, значит, они в сто крат коварнее, чем кажутся на первый взгляд. Умные подлецы со стороны всегда выглядят безумцами. Так их сяк!

Таусонский впервые за последние месяцы работы почувствовал приятный озноб служебного азарта. Похожее ощущение, наверное, возникает у натасканной тертым кинологом псины, когда та берет след. Точнее, даже не сам еще след, а подозрительный запах, витающий в воздухе...

Как все-таки хорошо, что он не бросил работать по С-направлению, признанному на последнем совещании в Главке нерентабельным. Мол, и так создали новую структурную единицу при ФСБ – Службу Контроля Сна. На них бюджет продырявили порядком! Нечего еще и основным кадрам чем попало башку забивать – извилины агентуры в дефиците...

Не-ет, дорогие товарищи генмайоры и иже с ними, не зря вас Аракелян в свое время предупредил – потреплют нервы народу и разведке эти сшизики. Всем шпионским нутром чувствовал подполковник – потреплют...

Тренькнул телефон.

– Слушаю... Ну что, Макс, выяснил что-нибудь? Ага. Так... Какой комплекс? Развлекательный? «Теплые сны»? Ну и названьице!.. А зачем тогда старый сносить надо было? Да я понимаю, что тебе невдомек. Ладно, спасибо.

Он медленно, словно боясь обидеть резким движением аппарат, положил трубку.

Бредятина какая-то, так-сяк... Развалили, вместо того чтобы переоборудовать, а это было бы явно проще и дешевле. Значит, что-то не подходило по формату. Что? Одна неизвестная. Привлекают сшизиков. Это второй икс. Или игрек – без разницы... Совсем старика запутали.

Таусонский поднялся, утомленно потягиваясь. Служба службой, а меж тем пора домой. Он надел пиджак и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь и дважды повернув ключ...

Возле высотки на Братиславской Павел Сергеевич зашел в ближайший мини-маг. «Хорошо бы сейчас водки стакана три накатить...» – подумал он и в смятении остановился возле отдела спиртных напитков. Разномастные емкости обольстительно выпячивали свои гладкие бока, обклеенные красочными этикетками. Они так и намеревались прыгнуть в руку уморившемуся разведчику.

До радужных пятен зажмурившись, Таусонский отрицательно помотал головой, словно его кто-то настойчиво упрашивал взять пол-литра, и, быстро купив большую упаковку бифштексов, пошел прочь от соблазна. «Это все зло, – бурчал он себе под нос, пока поднимался в исписанном вандалами лифте на четырнадцатый этаж. – Это все от лукавого...»

– Кар-р-ртаво! – радостно сообщил попугай, заслышав шаги хозяина. – Пр-ривет, кор-рсар!

– Здаров, Жорик, – откликнулся Павел Сергеевич, зажигая газ на конфорке. – Жрать будешь?

– Жр-рать! Кр-р-реветки! – глубокомысленно изрек пернатый. – Жр-рать!

– Какие тебе креветки... – усмехнулся хозяин, выкладывая бифштексы на сковороду и досыпая в глубокое блюдце птичьего корма. – «Трилл» вон лопай, так-сяк.

– Тр-рилл, – недоуменно гаркнул Жорик и перепорхнул с колыхнувшейся гардины на хлебницу. Клюнул пару раз и гордо заявил: – Ср-рань.

– Ты мне тут еще поругайся! Запру. В клетку.

Услышав жуткие созвучия последнего слова, краснохвостый уроженец африканских тропиков мгновенно выпалил: «Пр-риказывайте, я ваш покор-р-рный слуга! Я р-рад, что имею честь...» На этом словарный запас упитанного жако, видимо, истощился, и он, кося выпуклым глазом, принялся клевать свой ужин.

Проглотив несколько бифштексов, Таусонский положил тарелку в раковину, вытер руки и сказал, выходя с кухни:

– Не обдирай обои, дружище, а то сам знаешь...

– Чер-рвяк, – невпопад ответил ему в спину Жорик, снова устраиваясь на верхней кромке любимой гардины.

Рухнув в кресло, Таусонский нащупал пульт и включил телевизор. По первой программе показывали демонстрацию бодряков в Брянске, а приятный голос диктора сообщал, дескать, требования митингующих относительно повышения возрастного барьера для пользователей С-видения до 18 лет местное самоуправление проигнорировало. На втором, третьем и четвертом каналах крутили аляповатую рекламу. Пятый и шестой разражались спесивыми голосами каких-то политических дебатов... Павел Сергеевич вырубил ящик. Вот напасть! Посмотреть нечего! Новых дивидюков нет. Книги – точно не сейчас: буковки перед глазами прыгать будут от переутомления.