Цитатник бегемота - Ярослав Смирнов Страница 36

— А самое страшное, — вдруг полушепотом проговорил фессалиец, — что там действительно совсем не было солнца! Зачем же тогда вообще чего-то желать?..

Иван посмотрел вверх, чувствуя, как по коже побежали мурашки. Стальное строгое небо, бессолнечное и бесполезное.

— А здесь… — дрогнувшим голосом сказал он, — здешнее солнце…

Фессалиец поднял голову и долго, улыбаясь, смотрел в зенит. Потом, не отрывая глаз от чего-то жаркого и манящего, вздохнул и произнес:

— Да… здесь солнце почти такое же, как на родине, в Фессалии. Никакое облако не смеет его испортить…

Он улыбался, а Иван, обмирая, смотрел то на него, то в небо. Твою мать, да что же тут такое творится?! Нет там никакого солнца!..

Он чуть было не произнес эти слова вслух, но передумал и захотел в сердцах плюнуть, однако за него это сделал фессалиец.

От души харкнув в желто-коричневую пыль, кавалерист пружинисто вскочил на ноги.

— Нет, хватит, — сквозь зубы процедил он. — Домой, теперь только домой!

— Совершенно с тобою согласен, тезка, — искренне сказал Иван.

Фессалиец быстро посмотрел на него.

— Да, — произнес он, — но сначала — в Александрию Арахосийскую, в царскую ставку. Пойдем, скоро будем выступать.

Они шли по опаленной невидимым солнцем равнине, под ногами хрустели колючки, и от каждого шага поднималась мелкая пыль. Фессалиец оказался теперь в гипаспистах, к которым прибился по старой памяти и Иван — никто не спросил у него, откуда он вдруг взялся и почему клинок его не табельный, а сам он в разговоры не вступал, шел себе и думал о своем.

…Почему остальные видят солнце? Зачем занесло его в это Богом забытое место? И эти… которые дали ему меч? Восток заинтересован в нем, он дает оружие? Против кого — против Запада?..

Ладно, с этим разберемся, думал Иван, как и с битвами — тут он слегка вздрогнул, — так и с немцами… а профессора-то, кстати, там не было! Вот ведь интересно, никогда он сам не сражается, все время за спинами других… Ну и черт с ним, сейчас, похоже, самое главное — это попасть к Александру и… отобрать? выпросить? выменять?.. словом, раздобыть у него талисман: хрена он кому еще достанется…

Опять равнина и опять горы. Они шли почти без остановок, не снижая темпа, и Ивану уже порядком надоела эта местность, как будто он уже побывал здесь когда-то и хорошо знал, что опасно идти вот так — плотной колонной, не имея по сторонам никакого охранения, а имея лишь чертовы поросшие густо-зеленой растительностью горы, от которых можно ждать чего угодно, только не добра.

Но все-таки они добрались до места — до города, который основал Александр.

Гипасписты расположились почему-то в палатках на окраине города. Солдаты слонялись по окрестностям в явном безделии, фессалиец куда-то пропал, а Иван решил пройтись и подумать, как бы ему пробраться в царскую ставку.

Город был невелик: в нем жили семьи македонских ветеранов и те из местных, кто согласился принять обычаи завоевателей. Местных было не очень много, потому что, как мельком рассказал фессалиец, Александр, как всегда, сильно умерил численность населения в округе, повырезав большинство жителей и утопив в крови самое желание сопротивляться новой власти.

Иван в задумчивости шел по улицам, уходя все дальше и дальше от палаток гипаспистов. Навстречу ему изредка попадались македонские солдаты, но конников, как Иван отметил с мимолетным удивлением, он не увидел ни одного, как, впрочем, и за все последние дни. Выглядело так, будто кавалерия как род войск в македонской армии перестала существовать.

Никто из встречных не смотрел на Ивана; будто его и не видели вовсе; солдаты попадались все реже и реже, а местных, замотанных в тряпье мрачных бородачей с горящими глазами, становилось больше, и они были, казалось, повсюду — и справа, и слева, кружились вокруг Ивана, путались под ногами, мешали думать, вызывая смутную тревогу…

Иван остановился как вкопанный. Потом оглянулся.

В своей непонятной задумчивости он внезапно оказался совсем один — и уже не в городе, а далеко за его пределами: домов не было видно. Позади расстилалась высохшая грязно-коричневая равнина, а сам Иван стоял у входа в какую-то пещеру.

Не задумываясь, он пошел вперед, тронув рукоятку подаренного желтолицыми меча.

По глазам неожиданно ударило вспышкой зеленого света: Иван зажмурился и упал на одно колено. Быстро поднявшись, он мотнул головой и открыл глаза.

Слава Богу, это была просто пещера, а не другая подземная страна или еще какая гадость. Большая пещера, даже огромная, но все же обычная пещера. Посреди нее возвышалась большая трехступенчатая пирамида, на верхушке которой горел огромный, ослепительно яркий факел. По бокам пирамиды пылали еще два столба пламени.

Иван оглянулся. Входа в пещеру сзади уже не было — сплошная стена. Так.

— Какая встреча!..

Иван повернулся. Со стороны пирамиды к нему, фальшиво улыбаясь и зачем-то потирая руки, шел профессор фон Кугельсдорф. Давно не виделись.

— Давно не виделись, — громко сказал Иван. Интересно, подумал он. Профессор-то, похоже, настоящий, не двойник… Очень интересно.

Профессор подошел к нему вплотную и остановился, мерзко поблескивая стеклышками, в которых плясали язычки отраженного пламени.

— Ага, понимаю… — забормотал он, бегая глазами по лицу Ивана, — как же, как же… так и знал…

— Что знал? — спросил Иван, глядя на пирамиду. Возле нее начинали пузыриться и копошиться, увеличиваясь в размерах, два сгустка мрака.

— Да вот то, что вы здесь появитесь, дорогой барон. Ну что же, в какой-то степени вовремя…

— То есть?

Сгустки мрака твердели на глазах.

— Да вот так получилось, что сами пришли по назначению, хоть вас и не звали… А талисман я и без вас теперь, пожалуй, раздобуду. Меч вот только дайте посмотреть…

— Какой меч? — произнес Иван и посмотрел на профессора.

Вид у того теперь был уже совершенно гнусный — куда-то пропали очки, лицо усохло и вытянулось, вылезла жиденькая козлиная бородка.

Иван невольно схватился за упомянутый дареный меч — тут он, на месте…

Тут он услышал жуткий рев и резко повернулся в сторону пирамиды.

Оттуда к нему не спеша топали — так, что сотрясалась земля, — две страшные черные гигантские полуптицы-полуобезьяны, объятые желтым пламенем, которое окутывало их целиком, как вторая шкура — первая у них влажно поблескивала и переливалась всеми цветами радуги. Хотя Иван уже многого навидался за последнее время, но такого ощущения противной мелкой дрожи, страха и тоскливого предчувствия последнего боя у него еще никто не вызывал… а эти твари, оскалив жуткие клыкастые пасти, хлопая кожистыми крыльями и выставив лапы с когтями-саблями, ревели и перли вперед, дыша зловонным мертвым пламенем прямо ему в лицо…