Не ходите дети... - Сергей Удалин Страница 36

Андрей не выдержал издевательств, остановился и принялся развязывать сандалии. Не тут-то было. Узлы разбухли и никак не хотели поддаваться. Хоть зубами тяни, только ему так не согнуться. Ёкарный бабай, что ж они, дебилы, до пряжек не додумались!

Он провозился минут пять, и когда наконец освободился от пут, воинство успело отмахать почти километр по пересеченной местности, и сейчас его хвост скрывался за ближайшим холмом. Только слева от него, тоже на порядочном расстоянии, брела по мокрой траве еще одна группа вооруженных людей. Впрочем, вооружены были не все. Молодой, невысокий, но зато довольно тучный негр шел налегке, без щита и ассегая, без парадного головного убора, украшений и даже сандалий. Шахов невольно позавидовал ему – вот ведь умный человек, сразу догадался, что по такой погоде обувь только мешает.

Однако, присмотревшись внимательней, Андрей завидовать перестал. Похоже, толстяк путешествовал не по своей воле. Шедшие по бокам от него воины периодически подталкивали парня в спину руками, а следовавшие позади – и вовсе острием копья. Что ему при этом говорили, Шахов не расслышал, но и так понятно, что ничего хорошего.

Да, рановато он решил, что у кумало воевать идут только добровольцы. Скорее уж воинская служба и здесь является почетной обязанностью каждого. А тех, как этот босяк, например, кто не оценил оказанного ему почета, ждут крупные неприятности.

Видимо, Андрей слишком долго и пристально разглядывал конвоиров, потому что они вдруг заинтересовались его персоной.

– Почему отстал? – крикнул ему замыкающий процессию, очевидно командир. – Догоняй!

Одного окрика ему показалось мало, и через мгновение поторопить Шахова отправились два молодых кумало. Да и остальные больше смотрели в его сторону, чем на подконвойного. И тот решил воспользоваться моментом. Оттолкнув ближайшего стражника, толстяк с неожиданной для него резвостью помчался к растущему неподалеку, в каких-то трехстах шагах, колючему кустарнику.

Про Шахова тут же забыли. Командир яростно заорал, и вся его команда ринулась догонять беглеца. Но тот, получив приличную фору, очень ловко петлял между кочками и продолжал уходить от преследователей, неуклюже шлепавших сандалиями. Возможно, босиком они бы его догнали, но времени разуться у них уже не было. Наконец старший, сообразив, что на открытом пространстве толстяка не догнать, а отыскать в зарослях будет еще труднее, отдал короткую, отрывистую команду. Воины резко остановились, синхронно замахнулись ассегаями и почти одновременно метнули их вслед дезертиру. Бедняга успел уклониться от первого копья, почти не пострадал от второго, царапнувшего ему бедро, но с третьим поделать уже ничего не смог. Острие вонзилось толстяку аккурат между лопаток. Он по инерции сделал еще два шага и упал лицом в траву под радостные возгласы преследователей.

Шахов их радости не разделял, наоборот, посочувствовал толстяку, отчаянно боровшемуся за свободу, но предпочел не давать воли эмоциям. Не оборачиваясь, как бы ни хотелось узнать, чем там все кончилось, он поспешил вдогонку за своим отрядом. Только пройдя с десяток шагов, Андрей сообразил, что забыл сандалии, но не возвращаться же за ними. Вдруг ребята сначала пустят в ход ассегаи, а потом уже заинтересуются, почему он повернул назад. А обращаться с этим оружием кумало умеют, если уж метнут, то не промахнутся.

Нет, не стоит нарываться на неприятности. Не в этот раз. Почему-то Шахов был уверен, что таких возможностей у него появится еще предостаточно.

* * *

– Да, с размахом устроился ваш вождь, – шепнул Шахов Бабузе, когда они входили в крааль Сикулуми.

Он разительно отличался от того, к чему Андрей успел привыкнуть у кузнеца. В первую очередь – размерами. Помимо вождя и его семьи, здесь жили многочисленные слуги и прочие нахлебники, без которых не обходится ни один уважающий себя монарх, – шуты и герольды, мажордомы и коннетабли. Может, Шахов что и напутал, может, назывались эти ребята иначе, но народу в любом случае набиралось немало, и всех их требовалось как-то разместить в непосредственной близости от вождя. Поэтому разнообразных хижин, хижинок и хижинищ здесь понастроили никак не меньше сотни.

Соответственно, и ограду пришлось возводить солидную. Разъяренного слона она вряд ли удержала бы, но от нападения небольшого отряда, если укрепить как следует ворота, за ней можно и отбиться. Но, конечно, не от такого количества воинов, какое собралось в этот день к ставке вождя. Хорошо, что размеры скотного двора тоже ни в какое сравнение не шли с хозяйством Бабузе. И он без особого труда вместил всех желающих, включая зрителей, слуг и вышеупомянутых разновидностей шутов.

Один из них как раз и распоряжался вновь прибывшими отрядами, расставляя их в каком-то особом, лишь ему известном порядке. По крайней мере, кузнецу с сыновьями и Андрею с Мзингвой пришлось трижды менять дислокацию, прежде чем этот клоун от них отвязался и ушел издеваться над следующей группой.

В итоге Шахов так и не успел осмотреться и прикинуть на глаз общее число собравшихся, когда вдруг раздался оглушительный рев и на площади из отдельного, парадного входа появился высокий, приветливо улыбающийся мужчина довольно-таки рыхлого телосложения, облаченный в мантию из леопардовых шкур и внушительную корону из черных и белых перьев. Не нужно было знать местные обычаи, чтобы догадаться, что это и есть вождь племени кумало.

За ним чинно шествовали шестеро молодых людей, тоже обряженных в меховые костюмы пятнистой расцветки, в чьих фигурах также прослеживалась некоторая склонность к полноте. И опять же не составляло особого труда опознать в них сыновей Сикулуми. Наследники полукругом расположились позади вождя, а затем к ним со всех сторон потянулись тут же почтенные старцы во главе с заморышем Хлаканьяной, нарядно одетые женщины – вероятно, жены Сикулуми, и так же нарядно раздетые девушки – не иначе как его дочери. Их в свою очередь обступило множество трудноопределимых, но, безусловно, знатных и известных личностей. И завершила построение цепочка гренадеров со щитами и ассегаями, окружившая все это сборище.

В одном из них Шахов узнал Бонгопу. Вообще-то он надеялся отыскать Гарика, но студент опять где-то прятался. Или его прятали. И это уже начинало раздражать. Да и вид кузнецова сына Андрея тоже не обрадовал. Неважно выглядел Бонгопа, и это еще мягко сказано. Глаза ввалились, от щек осталось только воспоминание, даже фамильные сросшиеся брови словно бы поредели. Создавалось впечатление, что он едва держится на ногах. Андрей готов был поклясться, что это не обманчивое впечатление. Что могло случиться с человеком, чтобы он так вымотался? Ах, да! Он же тащил к колдуну какого-то умирающего, которого Мзингва ошибочно принял за Гарика. Но Бонгопу-то шофер не просто видел, а разговаривал с ним. И если парню пришлось тащить больного на себе за туеву хучу километров, то неудивительно, что он так вымотался. Вот только какой из него теперь воин? Неужели Хлаканьяна, или кто там ему дал это задание, не понимают, что Бонгопе нужен отдых?

– Они что там, решили совсем твоего сынка загонять? – возмутился Шахов. – Он же сейчас даже щит поднять не сможет!