Маленькая ведьма - Валерий Иващенко Страница 36

— Помнишь сказание об Орохое, женщина? — В глазах старика на миг блеснул огонь былой силы.

Улыбка сползла с лица Нагит, словно морок под взглядом истинно почитающего Великую мать-кобылицу. Помнила ли? Да, конечно, помнила, она со странно то замирающим, то ускоренно бьющимся сердцем любила в детстве слушать именно эту песню, неспешным и прихотливым ручейком льющуюся из уст акына. Песнь о том, как великий предшественник Сульди сломал гордых северных воителей, словно пучок гнилой соломы. Как кочевники разметали Королевство всадников. И, войдя в сердце их страны, взяли выкуп с самого большого их города. Кони степных воинов шатались под грузом добычи, но военный вождь Саучин сумел вывести изнемогающее под тяжестью богатства войско и целую армию рабов обратно в родную Великую степь. И вряд ли кто-нибудь из нынешнего поколения сможет затмить славу этого воистину величайшего подвига!

— А ведь Орохой передал Знак именно мне, — угрюмо проворчал Сульди. — И все свои секреты тоже. И как я ни ненавижу тебя, но свой долг перед всем нашим народом Великой степи я выполню.

— И где же он, этот Знак? — Молодой Галат безо всякого почтения к старшим влез в разговор, странно блеснув глазами. — Ни под твоими ли лохмотьями? Вокруг на полет стрелы нет ни единой вещи с колдовской силой, кроме тех амулетов, что надеты на нас с матушкой.

Глаза старого шамана впились в юношу с такой пристальностью, что еще вчера тот зашатался бы и упал в беспамятстве, но сейчас лишь беззаботно рассмеялся. Сульди покачал головой и отвел взгляд опустив голову.

— Твой сын тоже обладает Силой? Воистину — Великая мать-кобылица щедра к тебе, женщина. Так знай же — Знак Первого шамана — это не вещь и не пустословный титул… А что за вторая причина презренная Нагит?

Та разглядывала старика со смесью жалости и презрения.

— Две луны ты развлекался со мной, жалкой пленницей из поверженного клана. А когда я наскучила тебе, ты отдал меня на потеху воинам своего вождя. Только, Сульди, во мне уже тогда тлела искорка Силы.

Перед ее мысленным взором вновь проплыли события тех далеких времен.

— Забившись в темный угол кибитки, жалкой истерзанной мышкой присутствовала я во время твоих камланий. Ибо ты обращал внимание на рабыню куда меньше, нежели на своего пса — помнишь, в каких муках он издох? Ха-ах… это было мелко, но так приятно. Поначалу я следила за тобой из безысходности, смотрела — что и как ты делаешь, чтобы единственно не сойти с ума. Затем, однажды, я почувствовала интерес — и безнадежность в душе вспыхнула ненавистью.

Отпив чуть отвара из чаши, шаманка встряхнула длинными сальными волосами.

— Потому-то я и смогла выжить. Ненависть дала надежду, а потом и Силу. Потому-то в первую же ночь, оказавшись вдали от тебя, я сумела не только обмануть сильных, но глупых воинов, усыпив их, я смогла ускользнуть от погони, словно лиса от загонщиков, и даже нашла остатки своего клана. Потом… потом было много чего.

Глаза ее посмотрели на сына, и в них мелькнуло странное выражение.

— Галат, помнишь: я нагадала однажды на костях, что в пятнадцать твоих зим ты узнаешь имя твоего отца? Вот… посмотри на этот старый бурдюк с дерьмом, что еще не так давно звался великим Сульди.

— Вот тебе и вторая причина, старик, — сыну нужен отец и учитель. Даже такое презренное ничтожество, как ты.

* * *

Двенадцать вождей — двенадцать гордых и сильных вождей степных кланов сидели вокруг костра, и сумрачны были лики их, ибо великий огонь в центре не горел. Выложенное грубо подогнанными плитами место в центре, где на время совета пылал не дающий копоти колдовской огонь, пустовало. Зажечь его мог только Первый шаман. Но старый Сульди из клана Серого орла потерял свою силу, а новый их шаман был не настолько хорош.

По заветам предков, нельзя вести речи, пока в Круге не пылает огонь доверия. Потому-то вожди и молчали, упрямо склонив головы и исподтишка, недоверчиво поглядывали друг на друга непроницаемыми раскосыми глазами. За плечом каждого сидел шаман, и лишь у вождя Вольного ветра место за спиной пустовало. Нагит где-то задерживалась, и пребывающий в одиночестве вождь еле заметно нервничал.

Время текло медленно, но никто и не думал роптать или уходить. Уж что-что, а жизнь в ровной, почти безлюдной Великой степи приучает к неспешности. Да и не хотелось никому из вождей прослыть нетерпеливым юнцом.

Ветерок, приятно охлаждающий вспотевшие тела, донес издали топот копыт. На лицах собравшихся в Круг мелькнула тревога, ибо перестук иноходца Нагит, резко отличающийся от сладостного звука обычных коней, различался привычным ухом так же явно, как голоса родных. С какими новостями приехала Нагит?

Из высоких зарослей степных трав, еще не высохших после весенних ливней, показались два всадника. Приблизившись на дозволенное расстояние, явно различимая своей статью шаманка спрыгнула с коня, бросив поводья неразлучному спутнику — своему сыну. И на чуть кривоватых, характерных для кочевника и старого наездника ногах поспешила к собравшимся.

Вождь Светлобородых отвлекся от своих невеселых мыслей и поднял взор от пыльных сапог.

— В чем дело, женщина? — буркнул он. — Тебя давно не били палками?

Та в ответ, подбоченившись, посмотрела на могучего мужчину, что даже сидя ненамного уступал ей ростом.

— Закрой то смердючее отверстие, что у тебя по недоразумению называется ртом, Ахмет. И не извергай на достойных людей нечистоты из него.

Она отвернулась, не обращая более внимания на потерявшего дар речи Ахмета, и прошла в центр Круга, неслышно ступая по камням мягкими кожаными сапожками с загнутыми носками. Небрежно воздела руку — и покорный ее воле огонь вспыхнул на голом месте. Желая чуть проучить этих кичливых вождей, Нагит сделала шаг, другой — и вошла в неистово полыхающие языки колдовского пламени. Раскинула руки, постояла некоторое время, наслаждаясь течением Силы, а затем, словно сжалившись над сидящими вокруг мужчинами, вышла из огня — целая и невредимая.

Спокойно подошла к своему месту за плечом вождя своего клана Вольного ветра и уселась.

— Круг замкнулся, и огонь доверия горит в нем, — произнесла она положенную фразу, ощущая, как с верхней губы скатилась соленая капелька волнения.

Сильным и неробким мужчинам потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя и справиться с удивлением. Никогда еще на памяти предков Первым шаманом не была женщина — и все же это свершилось.

Поначалу обсуждали обычные дела. Совершались торговые сделки и заключались договоры, рассказывались новости, принесенные со всех концов Великой степи всадниками на мохнатых неутомимых лошадях. Обменивались невестами и подарками. Но каждый из присутствующих нет-нет, да и посматривал на брошенную Нагит почти к самому огню плеть — знак того, что у нее есть вести первостепенной важности. По традиции такое обсуждалось в конце, когда с повседневной мелочовкой будет покончено и разум очистится для важных мыслей.