Моя темная королева - Кристина Тэ Страница 36

– Конечно. Какое дело отверженным чудовищам до бед смертных, – бормочу я, но Дева слышит.

Она все слышит. И я почти хочу, чтобы она напала, потому что тогда смогу с чистой совестью ударить в ответ.

– Я. Не. Лгунья, – чеканит Дева, шагая вниз по ступеням в такт словам. – Не. Чудовище.

Лицо и тело ее идут трещинами, волосы извиваются за спиной встревоженными кобрами. Наконец она снова замирает перед нами и протягивает вперед стиснутый кулак.

– Я ваша добрая фея. – Губы ее кривятся. – Не благодарите.

А затем Дева разжимает пальцы, и нам под ноги падают два светящихся зернышка.

Они тут же уходят под каменные плиты, точно под воду, и через мгновение прорываются обратно двумя зелеными стеблями, такими толстыми, что человеку не обхватить.

Принц реагирует даже раньше меня, словно наверняка знает, откуда ждать удар… как на корабле. Он отскакивает назад и, дернув меня следом, загораживает собой, чтобы защитить от острых осколков пола. Каменное крошево накрывает нас дождем, стебли все растут и растут, изгибаясь, разветвляясь, переплетаясь и выстраивая вокруг нас плотную стену, и в конце концов смыкаются над головами непроницаемым куполом.

Я жду, мысленно отсчитывая секунды и минуты, но больше ни один отросток не шевелится и не рвется в бой. Мы с Принцем, как пойманные пауки, сидим под неподвижной растительной чашкой.

Он первым распрямляется и протягивает руку к стене, но не касается ее.

– Тут какие-то чары, – говорит шепотом.

– Я догадалась.

Я тоже встаю, отряхиваюсь от каменной пыли и несколько раз сжимаю и разжимаю правую ладонь. Немота расползлась уже до самого локтя, кожа будто натянулась, а кончики пальцев потемнели. Я едва чувствую руку.

– Я не о том, – снова подает голос Принц. – Они что-то… излучают… Прямо сейчас. Все вокруг светится.

Я подхожу поближе к куполу, приглядываюсь и уже собираюсь призвать свет, когда вдруг тоже замечаю. Я не вижу магию, как Принц, но вижу мельчайшую голубую пыльцу, что осыпается со стеблей, застывает в воздухе, липнет к коже… И отмахиваться бесполезно – она повсюду. Она разгоняет мрак. Похоже, мы даже дышим ею и ее же выдыхаем обратно.

– Как думаешь, «добрая фея» могла посадить нас в клетку с ядом? – спрашиваю я.

– От добрых фей всего можно ожидать.

– Что ж, значит, будем выбираться. Отойди подальше.

Принц послушно отступает к противоположной стене, а я, призвав силу, пытаюсь рассечь ею стебли, словно лезвием. Свет тут же принимает форму клинка, но от удара крошится и рассыпается, не оставив на куполе ни царапины. Я пробую снова и снова, бью по стене плетью и молотом, даже тьмой – результат один. Стебли не поглощают мою силу, но разрушают ее.

– Да что же вы такое? – бормочу я и, забывшись, упираюсь в купол правой рукой.

И с ужасом наблюдаю, как от моих бесчувственных пальцев по нему волной расходится серость. Будто я высасываю из зелени краски. Будто… превращаю живое в мертвое. В камень.

Я отшатываюсь – и волна замирает. Теперь передо мной большое темное пятно. Серая клякса. Мне не хочется, но приходится потянуться вперед, постучать по нему костяшками, убедиться.

Стебли и впрямь окаменели. Под куполом разносится глухой стук.

– Что ты делаешь? – спрашивает Принц.

– Убиваю.

Я снова прижимаю ладонь к стене, жду, когда клякса станет шире, разрастется во все стороны, а потом бью по ней светом.

Камень он рассекает как масло, легко и беспрепятственно, и несколькими точными ударами мне удается пробить проход.

– Мы уже не в саду, – говорю я Принцу, глядя на раскинувшийся по ту сторону лес.

Снова лес. Густой и мрачный, так крепко сросшийся, сцепившийся черными ветвями, что ни одной тропы не отыскать.

– Пахнет болотом, – замечает Принц, высовываясь в проем.

Я киваю:

– И смертью. Добрая фея расстаралась на славу…

А сама снова смотрю на правую руку и перебираю невидимые струны. Слышится тихий перестук. Пальцы еще шевелятся, но едва-едва – они уже наполовину каменные. Обмотать бы их чем-нибудь, спрятать, чтобы ненароком никому не навредить…

Я как раз обдумываю, не сорвать ли один рукав, который и так держится на паре стежков и честном слове, когда в груди вдруг натягивается-звенит-поет знакомая нить. Сердце радостно трепещет, и впервые за целую вечность на этом острове по телу разливается уверенность, я даже улыбаюсь и говорю напряженному Принцу:

– Кайо близко.

– Что? – Он вертит головой, хмурится.

– Совсем рядом! – смеюсь я, и мы наконец выбираемся из-под купола. – Значит, мы нашли, правда нашли!

– Что нашли?

– Того, кто создал пещеру под дворцом. Того, кто может знать ответы. Кайо улетел вперед и ждал нас здесь. Сейчас он…

– Подожди, – обрывает Принц мой порыв броситься в чащу и пытается взять меня за руку.

Я уворачиваюсь:

– В чем дело?

– Мне… жаль.

Нет. Нет, только не это.

– Нужно идти, – бормочу я. – Торопиться. Сил уже нет блуждать по этому острову. Я…

– Просто выслушай! – повышает голос Принц и заступает мне дорогу.

Так мы и стоим, лицом к лицу, за моей спиной разбитая клеть из волшебных стеблей, за его – темный лес, пропахший смертью и болотом.

– Мне было шестнадцать, – начинает Принц. – Я воображал себя великим воином и спасителем и не мешкал ни секунды, когда выпал шанс сразить чудовище и вызволить принцессу. Но, кажется, все перепутал.

Я молчу. Каменеющая рука дрожит, раздражая проклятым перестуком.

– Может, если бы было время разобраться… Но ведьма встретила нас на пороге, и брат сразу же ее убил. Потом сорвал с ее шеи ключ и пошел на вершину башни, а я стоял, смотрел на тело молодой прекрасной женщины и с ужасом понимал, что что-то здесь не так. Тогда-то и появилась ты.

Я помню этот момент. Слишком отчетливо помню. Как бросилась сначала к маме, пытаясь исцелить ее рану, но только перепачкалась в крови. А потом перекинулась на Принца, застывшего столбом с кинжалом в вытянутой руке.

– До сих пор не уверен, был ли удар, или ты сама… – Он закрывает слепые глаза, трет лоб, ерошит волосы. – Но я вытащил тебя. Когда солдаты подожгли башню, я…

– Знаю.

Принц усмехается:

– Так странно… – Затем резко наклоняется и, вынув из-за голенища сапога кинжал, протягивает его мне. – Держи. Тот самый.

Я едва не отшатываюсь, но он находит мою левую руку, дергает на себя, силой сжимает пальцы на рукояти. Слишком простой, без узоров и каменьев, словно это охотничий нож простолюдина, а не оружие настоящего принца.