Ранее известная как Америка - Рид Кинг Страница 36

У нас появился план: напасть на один из бронетранспортеров, которые перегонял Техас. У нас не было ни одной пушки, за исключением старой охотничьей винтовки друга Реджи, Гуся, но мы решили, что стоит разделить первую партию и сварить достаточно, чтобы купить настоящее вооружение, и тогда мы сможем начать операцию.

Что ж. Мы были не первыми, кто пытался чего-то добиться, став пройдами, и, знаете, мы были и не последними.

Мы планировали остановить грузовик и вытащить оттуда водителя. Затем собирались связать его и заставить открыть люк. Мы нашли разбитую машину и инсценировали аварию, Реджи лежал на дороге, как будто его сбили.

Мы предположили, что, даже если водитель не захочет останавливаться, новые навигационные системы были сконструированы отключаться в случае, если привели к гибели человека, и это даст нам, по крайней мере какое-то время, чтобы понять, что делать дальше.

Затем Гусь заболел. Это была какая-то ерунда, плохая партия ознобина, из-за которой он блевал без остановки, и нам пришлось искать другого третьего подельника.

Этот парень был совсем сопляком, за свою жизнь он даже ни разу не украл эскимо; он испугался и слишком рано выстрелил – пустил пулю прямо в лоб водителю прежде, чем тот успел открыть люк. Кто бы мог подумать, что на том чуваке был жетон, отслеживающий показатели его жизнедеятельности. Едва остыло его тело, мы поняли, что техасцы слетятся сюда быстрее, чем мухи слетаются на говно.

Нам пришлось бежать. Мне повезло, что я встретил каких-то сквалыг, которым не нравилось, куда дует ветер. Они были плохими, очень плохими людьми, все они были убийцами или даже что похуже, и у них все было в ажуре, поскольку поблизости не ошивались техасские боевики, которые вполне могли вздернуть их на виселице прямо на семейном пикнике.

Они говорили о Либертине или Аляске ^[73], и кто знает, сумели ли они туда добраться. Я не мог их больше выносить и потому покинул их в том месте, которое прежде было Канзасом и уже в те времена стало не чем иным, как кучкой фермерских городков, воюющих друг с другом за металлолом.

Одна приятная особенность тех лет заключалась в том, что границы тогда были не такими, как сейчас, и путешествовать было проще. Но все равно не слишком приятно. Это было во время Великого вымирания ^[74], и везде, куда бы вы ни направились, вас преследовал трупный запах, вызывавший тошноту: он исходил не только от бродяг, но и от животных, гибнущих целыми стадами, от кроликов, утонувших в своих норах, и рыб, вымытых туда, где их никогда не должно было быть, от собак и крупного рогатого скота, от лошадей и котят, от полчищ насекомых, настолько густых, что местами земля совсем от них почернела. И прямо с неба падали птицы, слишком слабые и голодные, чтобы удержаться в воздухе. Однажды мне прямо на колени приземлился орел, и будь я проклят, если это был не последний орел во всем мире.

В итоге я попал в самое сердце техасского государства. Там я нелегально работал в нефтяном лагере к югу от Сан-Антонио. Тогда существовала опасность, что Кранч Юнайтед© может послать в залив китайские военные корабли, и мы черпали нефть только ради того, чтобы поддерживать огненное заграждение, полыхающее на воде. У нас вечно не хватало рабочих рук, потому как многие местные паскуды валялись с гриппом или же их вырубила полиция по борьбе с уличными беспорядками, и поэтому начальник лагеря никогда не проверял мой жетон, ставил меня прямо на морскую буровую установку и платил на руки наличными.

Я проводил двадцать четыре дня в месяц прямо на воде, работая в отряде вооруженной охраны; отгонял воришек топлива, которые под покровом ночи приплывали на своих пройдовских лодках и пытались стащить какую-нибудь бочку, или хуже того – буровые установки Дакот в сговоре с Кранч Юнайтед© пытались взорвать нас и пустить на барбекю.

Я познакомился с милой маленькой потаскушкой по имени Сьюз, и в мои выходные мы, предоставленные сами себе, проводили время, не делая ничего особенного, просто лежали в постели и занимались чем-бы-вы-думали.

Мне кажется, я впервые в жизни был счастлив.

Но однажды в лагерь наведался Большой Босс. Он увидел во мне потенциал и сказал, что удвоит мою зарплату, если я соглашусь быть его быком на новом родео, которое они устраивают. Я знал все о родео и о том, что они делали с парнями на этих состязаниях, особенно с «быками» и «полудикими лошадьми» – надевали седло, и те должны были попытаться сбросить ездока. Но так как Большой Босс был одним из самых богатых людей в Техасе, я ничего не мог поделать, кроме как почтительно повиноваться. Никогда не доверяй мелкому парню в костюме, курящему большую сигару: как правило, он пытается этим что-то компенсировать.

Так что раз в месяц меня седлали, ширяли наркотой и выпускали. Оказалось, что я был действительно хорош в роли быка: я мог сбросить седока за пятнадцать секунд или даже меньше, и неважно, были ли у него шпоры. Однако я все это ненавидел. Меня резали, избивали и увеличивали дозу того дерьма, чтобы я как следует разозлился, и неважно, сколько раз я выигрывал и какую сумму Большой Босс клялся мне заплатить, – всегда случалось что-то такое, что заставляло его отложить выплаты. Этот мужик набивал свои карманы, наживаясь на моих крови и поте, а мне платил лишь жалкие гроши.

Похоже, нельзя стать Большим Боссом в роскошном костюме, выплачивая людям то, что им причитается, не правда ли?

Однажды в воскресенье, после очень неприятного состязания (меня хорошенько потрепал наездник к северу от Хьюстона, пришлось наложить на глаз швы, и все болело, потому что меня отделали, как отбивную), меня одолело по-настоящему поганое настроение.

Мы с приятелями пили в одном из лагерных баров. Теперь большую часть времени я держусь подальше от выпивки, особенно от того муншайна, что течет из сильфонных шлангов, но иногда мужчине нужно немного расслабиться, и это был один из таких дней. Так или иначе, я вбил себе в голову, что должен забрать часть своего выигрыша. Поразмыслив, я решил, что выигрыш и так был преимущественно моим.