Черневог - Кэролайн Дж. Черри Страница 36

Можно пожелать быстрого исцеления от раны, можно пожелать, чтобы перестали и ныть и гореть уставшие суставы, но все это можно делать лишь до тех пор, пока не последует столь глупого и безрассудного желания, которое исчерпает ресурсы данного конкретного тела, и хотя это тело и сможет потратить все то многое, что будет затребовано от него, впоследствии оно отплатит глубоким полуобморочным истощением.

Но лошадь должна крепко стоять на ногах, по крайней чтобы домчать их до места, с божьей помощью, и Саша растирал ноги Волка, напрягая при этом свою волю и желая прилива новых сил и себе и Петру, а тем временем Петр закрывал дверь и сносил вниз уложенные и упакованные вещи. Волк же, не в силах унять аппетит, беззаботно выщипывал что-то и жевал с полным ртом.

— Ты поедешь верхом, — сказал Петр, стаскивая мешки на деревянный помост. Малыш преследовал его по пятам. Наконец Петр поставил все на землю, протянул Саше руку и быстро подтолкнул его вверх, помогая забраться на лошадь. — Я поеду после тебя, — настаивал он.

Петр старался все делать как можно лучше и не задавать лишних вопросов, не говоря уже о том, что сейчас ему просто не хотелось спорить. Саша подпрыгнул, уселся верхом и забрал все, что подал ему Петр: тщательно завернутые книги, упаковку с хрупкими и бьющимися вещами, мешок с зерном и связку одеял.

— Я думаю, нам лучше направиться по старому пути, — сказал Саша. — Он длиннее, но ты прав: по крайней мере, река не даст нам сбиться с направления, если даже что-то и попытается помешать нам. Кроме того, у нас будет возможность обнаружить таким образом лодку.

— Сегодня с самого полудня дует южный ветер, — пробормотал Петр, взваливая себе на спину свою часть поклажи. — Не можешь ли ты что-нибудь сделать? Ну, хотя бы остановить его?

Он помнил, как что-то, напоминавшее глубокий вздох, пронеслось над деревьями, как только солнце миновало зенит. Это было как раз в тот момент, когда, они шли к дому, а Ивешка, должно быть уже была на реке и пожелала себе попутного ветра, который теперь… Саша все еще не был уверен в этом, хотя ему и казалось, что ветер чуть-чуть ослаб от его усилий.

— Я пытаюсь, — сказал он. — Но чтобы изменить погоду, требуется…

— Время, — мрачно закончил за него Петр, и вдруг насторожился. — Выходит, она заранее спланировала это. Именно это ты хотел сказать?

— Нельзя сказать с уверенностью, что именно она подняла его. — Он был вынужден сказать это, потому что не хотел говорить ничего другого. Он без единого движения и звука, одним желанием тронул Волка, а Петр тем временем быстро прошел вперед и открыл ворота.

— Ты хочешь сказать… — начал было Петр.

— Оставь это, Петр. Пожалуйста, давай отложим это.

Петр с удивлением обнаружил, что не надо было прикладывать лишних усилий, чтобы управлять Волком: этот малый только хотел про себя нужного направления, и Волк шел туда без всяких понуканий и подергивания поводьев.

Чего бы только не захотели колдуны, все тут же приходило в движенье: лошади, люди, друзья. Стоило только Ивешке сбежать, Бог знает за чем, как Саша сразу же убедил Петра оставаться на месте, но тут же, буквально через какие-то мгновенья, изменил решение, и вот они уже бросились следом за ней в темноту, прихватив с собой весь колдовской арсенал из трав, порошков и прочего, разложенного в погромыхивающие горшки, и нагрузившись связкой книг…

Все, сопутствующее их спешному походу, не добавило ровно ничего к его представлениям о происходящем, за исключением, может быть, того, что Саша мог найти в доме нечто такое, что испугало его, едва не лишив рассудка. Это было что-то такое, о чем он не хотел говорить из опасений, что их могут подслушать, не только во дворе, но и в доме…

— Что все-таки происходит, — спросил Петр, как только они оказались в самом низу спускающейся по склону дороги, рядом с причалом. — Скажи мне, ради Бога, от чего мы убегаем? Что тебе удалось обнаружить?

— Она оставила нам записку, — раздался сзади него, на уровне роста Волка, голос Саши. — Я нашел ее в своей книге. Я должен был бы в первую очередь заглянуть туда.

И Петр, взглянув на него снизу вверх, увидел только затененный силуэт его лица на фоне неба и услышал его голос, который был хриплым и слабым, немногословным.

— Она хотела немедленно идти разыскивать тебя, — продолжал Саша. — Хотя я и не думал, что мы должны делать это немедленно, чтобы не ввергнуть тебя по возвращении в какую-нибудь беду. Поэтому она собиралась остаться в доме и попытаться все-таки услышать тебя, тем временем как я отправился на твои поиски…

— Это ты уже рассказывал мне. А что еще говорилось, черт побери, в той записке? Что она собиралась делать?

— Отыскать леших. Она была очень обеспокоена тем, что происходило вокруг.

— Ее беспокоили лешие?

— Ее беспокоила тишина. Поэтому она и собиралась попытаться прямо из дома…

— Что? Что она собиралась попытаться? Саша, черт возьми, не заставляй меня вытягивать из тебя ответы. Говори быстрее! Что именно она написала? И что она сказала о своих намерениях?

— Она не сказала, и я не уверен, знала ли она это сама.

— Боже мой! И это колдуны! Тогда — угадай, разве это уж так трудно? Скажи мне, что все-таки происходит между вами двумя! Я ничего не пойму!

— Да нет, ничего.

— Черта с два! — Ему никогда не хотелось кричать на мальчика, он никогда не хотел показаться неразумным, и от этого только терял голову. — Черт побери, ну дай мне хотя бы предположение, дай мне хоть что-нибудь, мне все равно что! Только скажи мне, что творится в голове у моей жены. И какое отношение ко всему этому имеет банник?

— Он объявился сразу после твоего исчезновения. Она звала тебя и хотела вернуть назад, но… кругом была тишина…

— Это ты уже говорил. А что с банником?

— Мы оба расспрашивали его, и он показал нам лишь ветки, покрытые колючками. Ивешка не поверила ему.

— Так значит, показал вам колючки. — Что-то внутри него сопротивлялось желанию стащить Сашу с лошади и хорошенько встряхнуть. И это же самое чувство заставляло задавать ему вопросы разумно и терпеливо. Он только чуть вздрогнул от холодка, когда промочи ноги о сырую траву, как только они миновали пустой причал и продолжили путь по дороге. — Что ты хочешь сказать, когда говоришь «показал вам колючки»?

— Ведь с ним не бывает того разговора, к которому мы обычно привыкли. Вместо ответов он представляет тебе лишь виденья.

— Так почему же, черт возьми, мы с тобой не задали ему вопрос? Разве мы так боялись его? Может быть он показал ей что-то неизвестное тебе, а может быть…