Последняя партия - Александра Лисина Страница 36

«Ну как? – ехидно осведомился шейри, когда кажущиеся бесконечными палатки, наконец, закончились и перед нами показалась невысокая холмистая гряда, за которой начинался лагерь валлионцев. – Нравится быть Иштой?»

Я нервно дернула щекой.

«Нет».

«Может, подальше уйдем? – со смешком предложил Лин, оглянувшись назад и увидев, что хоть за нами никто не пошел, но проводили очень внимательными взглядами. – Вдруг они решат напроситься в гости?»

«Для этого они слишком хорошо воспитаны. Правда, если братики захотят выяснить, в какой именно стороне мы с тобой решили встретить рассвет, на нас тут же укажут пальцами».

«Тяжело ты, бремя славы, – лицемерно вздохнул демон, изучающе глядя на какую-то скалу. – Вот так доживешь до старости, а потом не будешь знать, под каким кустом присесть. Потому что как только решишь, что остался один, как из-под земли обязательно кто-нибудь выскочит и громко спросит, чего тебе надобно».

Я фыркнула. А потом и сдержанно усмехнулась, потому что сравнение он подобрал удивительно точно. Пожалуй, рядом со скаронами надежно, но при этом довольно хлопотно. При том, что они вроде как не навязываются, не лезут в душу, не бегут со всех ног навстречу, чтобы услужить или вякнуть какую-нибудь льстивую глупость. Однако я и к такому изъявлению чувств не больно-то привыкла. Поэтому их молчаливое почтение, смешанное с отчетливой вопросительной интонацией во взглядах, доставляло определенные неудобства. Хотя, возможно, кому-то приходилось гораздо хуже. И вообще, кто-то мог сказать, что я шибко привередничаю.

«Конечно, привередничаешь, – согласился Лин, подслушивающий, как всегда, мои мысли. – Но я тебя понимаю. Иногда мне тоже хочется побыть одному, а продуваемая всеми ветрами палатка в центре огромного лагеря для этого явно не подходит».

Я молча кивнула, в который раз отметив, что он удивительно точно научился озвучивать мои ощущения.

Потом мы вместе изучили со всех сторон примеченную скалу, расположившуюся шагах в ста от последней палатки. Быстро огляделись по сторонам. Убедились, что мчаться нам наперерез с воплями: «Стойте! Куда же вы?!» или «Что же вы делаете?!» – никто не собирается. Дружно хмыкнули, порадовались суровым традициям скаронов. А потом, прицелившись, бодро взобрались наверх, намереваясь хотя бы какое-то время побыть одни.

Честно признаюсь, иногда мне просто необходимо остаться в одиночестве. Бывает такое настроение, когда никого, даже самых близких друзей, не хочется видеть. На время, конечно, но это время еще нужно выкроить. А мне в последние дни особенно не хватало тишины и покоя.

Лин прекрасно это чувствовал. Но, поскольку он для меня был даже ближе, чем друг или брат, поскольку я уже привыкла воспринимать его, как часть себя, то совсем не возражала против его присутствия. О чем он, разумеется, тоже знал и, как мне кажется, испытывал от этого понимания какую-то особенную, необъяснимую, но самую настоящую гордость.

Забравшись на самый верх, мы бок о бок уселись на краю скалы, свесили ноги вниз (ну, это я свесила, а он просто улегся рядом) и неподвижными взглядами уставились на медленно озаряющуюся солнечными лучами Степь.

Рассвет всегда красив, в каком бы мире он ни происходил и какие бы события этому ни предшествовали. Он бывает разным – золотым, розовым, даже кровавым. Но при этом неизменно привлекает взгляды той самой удивительной красотой, которая выдает истинное, ничем не замутненное совершенство. Которая каждый раз напоминает о том, как это было на заре времен. И ненавязчиво возвращает к мысли, что каждый день с первыми лучами солнца небо словно бы рождается заново. Точно так же, как и тогда, когда в едва созданный мир пришел Творец и громко повелел: «Да будет свет!»

Трудно сказать, почему меня всегда привлекал этот мимолетный миг, когда ночь неохотно уступает приближающемуся утру свои позиции, и небо внезапно освещается невидимым прожектором. Эти длинные золотистые стрелы, достающие, казалось бы, до другого края мира… пугливо прячущиеся от них тени… настойчиво наступающий свет, вырывающийся из-за горизонта целыми снопами… а потом кульминация этого великолепного спектакля, когда величественное, божественное, живительное солнце медленно и спокойно выплывает издалека, с каждым мгновением освещая все большие пространства, даря им свет, неся с собой жизнь, пробуждение и принося слабую надежду на то, что все будет хорошо. Ту самую надежду, от которой я опрометчиво отказалась и которой, как внезапно выяснилось, мне сейчас остро не хватало.

«Красиво, – зачарованно вздохнул Лин, неотрывно следя за разыгранным для нас двоих театром красок. – Аллар… как же это все-таки красиво!»

Я подтянула колени к груди, обхватила их руками и, не мигая, уставилась на краешек выглядывающего из-за горизонта золотого диска.

«Ты прав. Настоящая красота всегда такая – совершенная, дивная, невероятная… и почти незаметная, если ты не умеешь ее видеть в каждом дне, каждом движении и каждом простом событии, из которых складывается твоя жизнь. Я тоже об этом едва не забыла. Но сейчас сижу тут и думаю: нет, Лин, пожалуй, я никогда от этого не откажусь. И больше не буду заставлять себя от нее отворачиваться. Это делает меня ущербной. Лишает воли. Превращает в самую настоящую тень, несмотря на то, что внешне я еще живая. Когда все закончится, я обязательно постараюсь заново научиться ее видеть, Лин. Без этого, кажется, от меня будет мало проку».

«А почему не сегодня? – внимательно посмотрел он. – Зачем тянуть так долго?»

– Потому что сегодня я еще не готова вернуться, – прошептала я, неотрывно глядя на яркую полоску света на горизонте. – Сегодня у меня нет для этого сил. Но когда-нибудь они вернутся, Лин. Ничто не длится вечно. А со временем я научусь этому заново и когда-нибудь опять оживу.

Лин положил голову на мое плечо и низко склонился, тихонько дыша мне в шею. Могучий, необычный, но очень преданный друг, который, я знала, никогда меня не предаст. Он больше ничего не добавил, мой странный попутчик и удивительный ангел-хранитель. Просто прижался крепче и застыл, позволяя молча наслаждаться рассветом и одним своим присутствием давая понять, что даримые солнцем надежды отнюдь не беспочвенны. И что когда-нибудь… быть может, даже через несколько лет… со мной действительно все станет хорошо.

Странно, наверное, видеть такое проявление чувств от того, кто был рожден Тенью, и воспринимался абсолютным большинством населения этого мира как жуткое создание ночи. Но мне все равно – Лин давно стал для меня чем-то гораздо большим, чем друг. Ближе, чем брат. Роднее и важнее, чем даже Тени. Он всегда меня поддерживал. Всегда неустанно берег. Держался рядом, даже когда это было невыносимо. И он все сделал для того, чтобы я была счастлива. Охотно принял как свои мои нехитрые радости. Разделил со мной боль. Терпеливо сносил все мои… порой не самые умные и чистые… мысли. Он просто жил так, как умел. И просто, как умел, неусыпно стерег мой покой.

Казалось бы, чего необычного?

Но, кто бы знал, как я ему за это благодарна!