Адмирал "Коронат" - Борис Царегородцев Страница 35

Я начал объяснять Фёдорову, что же я тут изобразил. А там были эскизы, начиная от пистолета и заканчивая миномётом. На что Фёдоров сказал — Господин адмирал! Насчет бомбомёта я право не зная что вам сказать, так как этим оружием я не занимался.

— Ничего страшного в этом нет. Я думаю у вас есть на примете тот кто возьмётся за изготовления опытного образца. Тут в принципе всё предельно ясно, самое сложное вот в этом миномёте — это изготовить мину.

— Попробую-ка я уговорить полковника Мигура, это его определённо заинтересует — после минутного обдумывания проговорил Федоров.

— Но вот и отлично, с одним образцом определились. А вам и тем кто у вас будет в помощниках нужно в первую очередь довести до ума свою винтовку и на её конструкции создать автомат и ручной пулемёт. Вы же перед войной винтовку под свой патрон сделали, и она показала хорошие результату.

— Тот патрон был в две с половиной линии или 6,5-мм, вот только с этой войной никто такими патронами заниматься не будет.

— Значит надо переделать механизм под похожий боеприпас. А вы обратите внимание на патроны от японской «Арисаки», там ведь тот же калибр, 6,5-мм.

— Так я и делал свой патрон именно с него. Так что японские патроны вполне подойдут, только нужно немного переделать механизм на винтовке.

— Это же всё упрощает. Если наладим производство автоматов, то в Японии надо просто разместить дополнительный заказ на эти патроны, ну а потом начинать производить их у себя. Владимир Григорьевич у меня есть ещё один вопрос, а у нашего главного противника разве автоматических винтовок нет?

— В Германии и Австро-Венгрии, как и у нас перед войной разрабатывались свои автоматические винтовки, но похоже что также как и мы не успели их довести до производства. Но нам стало известно, что они перекупили какое-то количество винтовок у швейцарской оружейной фирмы — что по заказу Мексики изготавливала у себя автоматические винтовки Мондрагона.

— Стало быть пока немцы не имеют своих автоматических винтовок, но возможно что в ближайшее время они у них появятся. Значит надо нам поторопиться, и первыми приступить к изготовлению.

— Начать-то мы начнём из того что было заготовлено до войны, но этого очень мало. Вот только ни известно, на какое количество соизволит сделать заказ военное министерство и сделает ли.

— Сделает, обязательно сделает, и этот заказ будет большой.

Мы с Фёдоровым так увлеклись разговорами на различные военно-технические темы, что ещё часа два проговорили не наблюдая часов, только один раз я заметил что Качалов что-то порывался мне сказать, но я только отмахнулся от него. Спохватились мы когда на часах было четыре часа пополудни. Фёдоров начал прощаться, сожалея что у него совсем нет времени продолжить разговор, надо возвращаться в столицу. Проводив до выхода из госпиталя, мы расстались с ним как большие друзья.

После этого разговора я со всей отчетливостью понял трагичность положения на первом году войны. Запасов не было, оружейные заводы обладали слабой производительностью, закупить большие партии винтовок и патронов сразу не удалось. Но сейчас понемногу положение с оружием началось выправляться, но всё равно оно было ещё очень тяжёлое.

Фёдоров перед поездкой в Англию получил разрешение на четыре дня съездить в Сестрорецк на оружейный завод. Кроме того он поручил разыскать Коровина и направить того на завод в его распоряжение как оружейного мастера, что и произошло на третьи сутки. А пока Фёдоров со своим помощником и учеником в одном лице, начал решать задачу по переделке винтовки под японский патрон. Надо было также договориться с товарищами по оружейному цеху, о начале подготовительных работ к сборке первых образцов автоматической винтовки из комплектов изготовленных перед войной. Когда он в середине октября отправился через Архангельск в Англию, на заводе в оружейной мастерской уже кипела работа над доводкой его автоматической винтовкой в варианте автомата.

(В январе 1916 года, Федоров вернулся обратно в Россию, где он узнал, что в оружейной мастерской Сестрорецкого завода было собрано и отлажено сорок три автомата. Теперь осталось только решить вопрос, на каком из участков фронта провести войсковые испытания первой партии нового оружия. Кроме того Коровин на пару с Токаревым продемонстрировали ему два вполне работоспособных ручных пулемёта с усиленными стволами переделанных из его же винтовки с магазином на сорок патронов. И самое интересное они приберегли на десерт, это оказался опытный образец автомата под маузеровский пистолетный патрон. Ещё одним образцом, был переделанный пистолет маузер в укороченный карабин, с магазином на двадцать патронов) Так что дело сдвинулось, и к летнему наступлению наша армия должна получить новое орудие хотя и в мизерных количествах. Но это только начало.

III

В первых числах октября я наконец-то покинул госпиталь, чему был несказанно рад. Но с другой стороны мне было тяжело отсюда уезжать, так как Анастасия оставалась служить в госпитале. Как вы помните, когда я всё же решился сделать Анастасии предложение, ко мне приехал полковник Фёдоров. Так что в тот день я не смоги поговорить с ней, хотя она и заходила ко мне когда закончила обход раненых. Но видя мою занятость, не стала мешать. Мы были так увлечены с Фёдоровым разговорами, что те четыре часа которые он пробыл у меня, пролетели для нас незаметно. Это именно в тот момент, — когда Анастасия приходила — и заглядывал в мою палату Качалов, пытаясь что-то мне сказать. После отъезда Фёдорова я решил разыскать её, но в госпитале Анастасии уже не было. Наш разговор состоялся вечером следующего дня.

Она дала согласие стать моей женой, но пока до нашего венчания остаётся в госпитале — помогать раненым. Но обещала приезжать ко мне в Петроград.

В первую очередь я направился в Гельсингфорс, надо было встретиться с командующим, обсудить некоторые вопросы и предложения, что созрели в моей голове, пока валялся в госпитале. Встретится с Трухачевым, побывать на кораблях, поговорить с офицерами, попросить их, как и Вяземского написать отчеты, пожелания, замечания.

До Гельсингфорса я добрался на попутном корабле. Узнав у начальника порта, что в Гельсингфорс сегодня уходят два посыльных судна. Одно до полудня, другое после. Вот я и выбрал то что уходило пораньше, намереваясь попасть в главную базу флота ещё засветло.

Первым уходило посыльное судно «Илим», на его борт я и поднялся, а через некоторое время пожалел об этом. Эту скорлупку во время перехода мотало так, что через два часа я начал скрежетать зубами от боли в груди. И хотя я, уже после обеда поднялся на борт штабного корабля «Кречет», но проклинал сквозь зубы свою глупость — совершить переход на скорлупке. Кое-кто из флотских, кого я встречал по пути в адмиральский салон, удивленно поглядывал на меня — и по какому поводу это я ругаюсь?

Командующий принял меня сразу. Я заметил, что он был в приподнятом настроении. Что-то происходило на флоте. Да и рейд был полупустой, как я заметил, когда подходил к «Кречету». Из тяжелых кораблей тут находились только линкор «Севастополь», крейсера «Баян» и «Громобой» а также несколько старых эсминцев.