Весь этот Джакч. Соль Саракша - Андрей Лазарчук Страница 35

— Как узнал?

— По губам остальных обитателей комнаты прочитал!

— А, — говорю. — Так это ты, выходит, папашу заложил, джаканный чтец по губам?

Дину пропустил весь мой ядовитый сарказм мимо ушей:

— Эх, если бы я так умел…

— А что толку? — сказал я. — Язык-то всё равно незнакомый. А вот когда твои хвалёные уроки непобедимой борьбы начнутся? У меня организм хоть и крепкий, но любимый и неповторимый. А язык… Да проще дождаться, когда он очнётся.

— Ох, — сказал Дину. — Мы же его с вечера не навещали. А Рыба, считай, не отходила! Ну, она нам навтыкает! Как бы он все капельницы не повытаскивал… Или вообще не встал и не ушёл…

И мы рванули в подвал.

Ничего наш друг не повытаскивал, но опустевшие капельницы пришлось заменить. Как и всё остальное…

— Хорошо восстанавливается кожа, — сказал Князь. — Без рубцов, без синюшности этой… Доктор Мор точно на премию Фелля мог бы претендовать — жалко, что остались от этой премии только списки прежних лауреатов…

И вот с этого самого утра моя жизнь в «Горном озере» понеслась как раненый кабан по кустарникам.

Видно, Айго-Паук получил от доктора вредительское указание ни в чём нам не помогать. Он просто сидел на крыльце и курил свои листья — фабричного табака не признавал.

Князя я целиком бросил на просмотр ментограмм, а на себя взял всё остальное, и было его много.

Сварил манную кашу на порошковом молоке и покормил пациента. Отмыл плиту от следов предательского побега манки. Поставил томиться в чугунке кабаньи рёбра и начистил земляных яблок. Дома-то мы с Мойстариком сами себе готовили. Дядя Ори тоже умел кухарничать, но в самый последний момент запросто мог высыпать в кастрюлю с супом месячную пайку сахара. Мог и не высыпать, но лучше было не рисковать…

Только с одним делом покончу — сейчас же другое образуется. Потому что запустили мы порядок основательно с этой грибалкой и её неожиданными последствиями…

И странное дело — всякая работа была мне нынче в охотку и в радость. Даже самая противная и нудная.

Сперва я даже решил, что начинаю джакаться, только что песен не горланю. Потом сообразил, откуда эта нежданная радость.

Да от нашего «сбитого лётчика». От ментограмм его. Открылось нынче передо мной окно в другую жизнь. И сроду это не выдумки, ошибается премудрый доктор. Никакой гений не сможет придумать чужой новый Саракш с такими деталями и подробностями. И хорошо мне именно от того, что живёт где-то такой — настоящий — Саракш, в котором нет и быть не может страшной войны и мутантов, джакнутых и выродков, капрала Паликара и «Отчичей»… Где живут сильные и красивые парни и девки, вскормленные молоком морских гигантов. Где родители не отравляют им жизнь ранними браками, а учителя не следят за каждым шагом. Где даже среди ночи бывает виден Мировой Свет…

И никаких дурацких «эманаций» он там не испускает! И люди там не ходят строем, не орут гимны, как припадочные!

Настолько поверил я в этот иной Саракш, что грядущий Акт Чести стал мне казаться полным джакчем. Победа будет моя. И не потому, что перейму я какие-то там невиданные приёмы борьбы. Просто Чак Яррик другую жизнь видел, а Гай Тюнрике — нет!

Значит, я сильней его.

Надо думать, что у Князя такое же настроение, только он никогда этого не покажет по причине сволочной аристократической гордости. Ну и дурак.

А уж какие выводы может сделать из увиденного Рыба, я даже предположить не могу. Но вот что она сумеет найти туда дорогу раньше нас, ничуть не сомневаюсь…

— Сыночек! Иди-ка сюда!

Ну вот. Князь дождался обещанного урока борьбы…

Я окинул взглядом парадный вход.

Санаторий «Горное озеро» к приёму императорской особы готов! Да пусть хоть Неизвестные Отцы приезжают под видом обычных психов! Не стыдно принять, не стыдно кабаньим жарким угостить…

Я спустился в подвал:

— Ну, как там наше единоборство?

— Да погоди ты со своим единоборством, — отмахнулся Князь. — Он почему-то на одном эпизоде зациклился — вот посмотри… Наверное, считает его очень важным…

Вот в этом весь Дину Лобату! Сам предложил отследить тамошнюю борьбу — и уже переключился на что-то другое…

Я уселся перед экраном.

М-да. Перехвалил я слегка тот Саракш. Не так уж сильно они от нас отличаются.

В лесной гимназии к чему-то готовились, кого-то ждали. Сапоги, правда, не чистили, но сандалии обули — а обычно ведь босиком бегали, как деревенские. К тому же наша компания даже соизволила поглядеться в зеркало и немножко причесаться. Обновки из дедушкиного сундука не доставали — у них и так каждый день обновки…

Потом побежали на своё это… Ну как назвать площадку для маленьких самолётиков, которые ещё и подводные лодочки?

Для транспорта, короче.

Собралась на поле, должно быть, вся гимназия — сотни три. Форму не носили, но одеты все были схоже, никто не оригинальничал: летняя рубашка да короткие штаны. Несколько чернокожих учеников, в том числе две девочки. Волосы у них тоже чёрные и похожи на пружинки. Были совсем узкоглазые и смуглые. Очков никто не носил. От них вообще шибало таким здоровьем, что с нашей жизнью даже сравнивать не хотелось.

Учителя ходили тут же, никого не строили и не успокаивали — незачем было.

Кого же они ждут? Местного начальника или столичного гостя? Никаких плакатов, никаких флагов, никаких национальных костюмов…

И никакого оркестра.

У нас гостя встречают кружкой пива и кристаллом соли, а у них чем?

А-а, понял. Ничем. Просто сейчас должны прилететь родители. Как в обычный летний лагерь. Сначала спихнули детишек на государство, а теперь соскучились. Громадная толпа, должно быть, образуется. Интересно, на отдельных самолётиках прибудут или на одном огромном? Лучше бы на одном, а то я такой не успел как следует рассмотреть. Потому что остальное мне не интересно — ну, разойдутся по углам, начнут сюсюкать над своими чадами, а чада будут стесняться товарищей и гордо отказываться от домашнего угощения…

Что же он нам хочет показать? Обычный семейный джакч?

И вдруг все взоры, как сказал бы Князь, устремились в одну точку. И была она не вверху, как я ожидал, а совсем в другом месте.

Тут любой джакнется.

На краю лётного поля (вот как эта площадка называется, вспомнил!) стоит кое-как сколоченная из досок будка. И очень она не похожа на другие здешние здания. Ни по форме, ни по материалу. Она скорее на сортир в нашем летнем лагере похожа. Который никто не хотел чистить, поэтому все бегали по кустикам, а потом, во время ночной военной игры, то и дело орали «массаракш!» да «джакч!», так что скрытного проникновения не получилось.

Но зачем здесь-то сие убожество? В этом гимназическом городке такие отхожие места, что впору Неизвестным Отцам квартировать! Там, поди, и плюнуть-то страшно — святотатцем себя почувствуешь!