Набла квадрат - Петр Воробьев Страница 35

– Тоже мне – к бешеной собаке за семь поприщ киселя хлебать, – увещевал Мидира Горм. – А потом найдут от тебя твердосплавную коронку с левого переднего клыка, и все. Не грызи мою ногу!

– Это не я!

– Врешь!

– Он не может одновременно грызть твою ногу и говорить, что это не он! – вступился Фенрир.

– Бред какой-то… – Горм бесцеремонно перекинул Мидира через бордюр, шмякнув его боком о дорогу. Затем он попробовал влезть животом на бордюрный камень, но вместе с ним свалился в кювет.

– Забавно, – сказал Фенрир. Вой в лесу смолк.

– Тебе помочь? – спросил Кукылин.

– Иди ты в, – Горм, сгребая под себя крошившийся бетон, выполз по развороченному краю кювета на шоссе. Его правая нога застряла в челюстях кое-где обтянутого почерневшей кожей черепа.

– Так вот кто грыз мою ногу! – Череп разлетелся в куски. – Все, пошли в город! А тебя, недопеска, я спасать больше не стану! – Мидир поджал хвост.

«Хорошо, что у меня нет хвоста», подумал Кукылин.

Тьма над головами грабителей города мертвецов все сгущалась. Когда лес по сторонам дороги сменился развалинами домов, повидимому, небольшой этажности, небо стало такого же черно-багрового цвета, как латы Горма.

«Этот рыцарь не ведает, что такое страх.» Кукылин оглянулся на Горма, неверной походкой шедшего в арьергарде и перебиравшего у себя на ладони монетки из найденного в кювете кошелька.

– Можно законтрактовать на эти деньги хорошего пилота?

– Должен тебя разочаровать. Здесь едва хватит на проститутку из солдатского бардака, и то на один раз.

Горм припрятал монетки в один из поясных мешков.

– Мертвецы – хилые бойцы, – сказал он. – Но может повстречаться какая-нибудь местная живность, вроде той, что чуть не уделала Бросая. Не случись там я…

– Бросаю не пришлось бы два дня маяться животом, – закончил Фенрир.

– Ты просто старый, сухой, грязный, обдристанный кусок кала! – сказал Горм.

– Кусок кала у тебя в штанах, – Фенрир обратил против Горма Гормово же некогда излюбленное оружие.

– Ладно, сейчас нам не до никчемных, тщетных и потому смехотворных потуг этой еле летающей, уродливой, тупо-злобной, блудливо-хвостатой и дерьмо на лету исторгающей баржи сострить или выругаться, – Горм вновь обратился к Кукылину. – Вынимай автоген, сворачиваем в ту улицу.

Ближе к центру здания сохранились лучше. Было очевидно, что город погиб не под бомбами – во многих окнах даже сохранились стекла.

– Пойдем по квартирам шастать! – предложил Горм.

– Не стоит, – Кукылин опасливо поглядел на разверзавшуюся справа от него дыру парадного подъезда когда-то роскошного трехэтажного каменного дома.

Распахнутые стеклянные двери внизу были заляпаны темной вязкой массой.

– Все, кто жил в этом городе, умерли. Большинство из них умерло в своих жилищах. А после смерти они претерпели превращение. Я не говорю, какое, но ты знаешь.

– В тугныгаков, что ль? – вякнул Горм.

Стеклянные двери медленно закрылись. Кукылин укоризненно посмотрел на Горма. Тот развел руками и помотал головой.

– Кукылин, сзади! – сказала Фуамнах. Крышка канализационного люка в трех шагах от Кукылина взлетела во внезапно помутневший воздух. Под вопли и улюлюканье сонмища страшных голосов из дыры полезли омерзительные насекомоподобные обезьяны размером с порядочную свинью. Кукылин взмахнул мечом. Огненное лезвие выскользнуло из эфеса, осветив кошачью морду и лошадиные зубы ближайшей гадины.

– Крр-рр-ро-о-о-о-ом-мм! – от древнего боевого клича Альдейгьи задрожали стекла в окнах. Закинув руку за спину, Горм вытащил из футляра, притороченного к ранцу, механический резак.

– Опять не включается! – и он с досады снес неработающим резаком полчерепа прыгнувшей на него скотине.

Собаки, лязгнув экзочелюстями, прыгнули в самую гущу исчадий канализации. Битва началась.

– Слушайте, – сказал спустя некоторое время Горм, стоя на куче зверски расчлененных трупов. – А чего мы к ним пристали? Ну, живут они здесь, так что? Идем дальше!

Отвязавшись от немногих увязавшихся за ними животных, грабители возобновили путь к центру города. Наконец, в свете меча Кукылин разглядел вывеску банка.

– В легенде говорится, что тьма пала на Укивак внезапно, когда эвакуация только началась. Платину не успели вывезти.

– Умри, несчастная! – Горм пинком впечатал последнюю насекомоподобную обезьяну в дверь. Дверь не шелохнулась.

– Сейчас я ее… – Горм отошел назад, примериваясь, какой своей частью изобразить таран.

– На себя, – сказал Фенрир.

– Адальрада кривонога,

Поцелуй меня, рожна, —

пробормотал Горм, дергая за скользкую от гемолимфы покойной обезьяны ручку.

Дверь распахнулась, и на Горма свалился совершенно высохший труп в военной форме.

– Наверное, как раз за платиной намыливались, – Горм покосился в сторону подозрительно хорошо сохранившегося бронированного тягача, около которого валялось несколько скелетов в остатках такой же формы.

Мидир подошел к тягачу, задумчиво понюхал опорное колесо и поднял заднюю лапу. Из приоткрывшегося в панцире лючка посыпалась обезвоженная моча.

– И этот спятил, – с удовлетворением отметил Фенрир.

Шаря по карманам трупа, Горм вытащил пачку порнографических открыток и принялся в недоумении вертеть их так и эдак, не понимая, что на них изображено.

– Идем внутрь! Забыл? – сказала Фуамнах.

– Ыжх? – Горм с лязгом и грохотом почесал в затылке и засунул открытки обратно в карман к покойнику. – А, ну да, конечно, как же, как же…

Налобные фонари собак и меч Кукылина осветили банковский зал. Литые металлические колонны были обмотаны не то пылью, не то паутиной. С потолка свисали, отбрасывая резкие колеболющиеся тени, сморщенные кожистые выросты.

Верхние края грязных до непрозрачности стеклянных перегородок были выщерблены так, будто кто-то их грыз. У одной из дверей, ведших во внутренние помещения банка, подпирали стену мумии двух солдат.

– Нам туда, – мысленно прощаясь с последними надеждами, сказал Кукылин.

– Горм, могу ли я попросить тебя об одном одолжении?

– Ну!

– Пожалуйста, обещай мне сейчас, что если тебе удастся выбраться отсюда, ты непременно отвезешь…

Разрывавшие барабанные перепонки скрежет и визг не дали Кукылину возможности закончить фразу. Горм взмахнул резаком, и звуки перешли в более или менее ровное гудение.

– Завелся все-таки.

Несколько оправившись, Кукылин снова начал:

– Прости, я не зако…