Последний рейд - Эльхан Аскеров Страница 35

– Но почему вы решили, что не можете просто запереть его в каюте? – не унималась девушка.

– Я повторюсь. Ваша яхта не предназначена для перевозки арестованных. Все замки на дверях – профанация. Кроме того, я не знаю, какие инструкции он получил на подобный случай и что он мог придумать, попав в ловушку. Загнанная в угол крыса может быть смертельно опасной. А так нет человека, и нет проблемы.

– Но вы же его даже не допросили.

– В этом нет необходимости. Я всё равно не могу проверить его показания.

– Но, но…

– Хватит, – резко оборвал её Генри. – Хватит, Натали. Я не учу вас, как действовать в бизнесе, так не надо учить меня, как мне делать мою работу.

– Знаете, теперь я понимаю, почему вас называют головорезами, – резко ответила девушка.

Молча поднявшись, Генри вышел из кают-компании. Ему был неприятен этот разговор, но и скрывать правду он не видел необходимости. Генри ни секунды не сомневался в правильности своего решения. Сомневаться и колебаться его давно уже отучили. Напротив, он привык доверять своим порывам. Слишком часто они спасали ему жизнь.

Обидно было другое. Она не захотела понять его, поддавшись глупым правилам либерализма. Прощать своих врагов можно тогда, когда уверен в их бессилии. Оставлять же за спиной живого врага – верх глупости.

Это был один из основных постулатов спецназа, и Генри ни разу не изменил ему, понимая, что в условиях войны либеральничать с врагом не просто глупо, а преступно.

Машинально прислушавшись к работе двигателей, Генри понял, что яхта значительно увеличила ход. Упав на койку, экс-капитан заложил руки за голову и принялся прокручивать в уме возможные варианты развития событий.

Где их могли ждать? Какого класса корабль был отправлен на охоту за яхтой? Был ли он один? Все эти вопросы не давали Генри покоя. Как бы то ни было, теперь им оставалось только ждать. В случае, если преследователи догонят эту роскошную игрушку и пойдут на абордаж, им остаётся только взорвать яхту, прихватив с собой всех нападавших в страну вечной охоты.

Связавшись с капитаном яхты по внутренней связи, Генри попросил его настроить внешние датчики на широкий поиск, чтобы получить предупреждение о любом летающем объекте, который появится в зоне обнаружения.

Остатки дня и ночь прошли спокойно. Яхта неслась к установленной точке кратчайшим путём, нарушая все правила и регламенты полётов. Все офицеры экипажа несли вахту на мостике, сменяя друг друга каждые четыре часа.

Проснувшись, Генри первым делом отправился умываться. Окончательно сбросив сонную одурь, он натянул тренировочные штаны и направился в спортзал как был, босиком и голым по пояс.

Проделав комплекс упражнений на разогрев, Генри выбрал свободный от тренажеров пятачок и начал бой с тенью. Увлёкшись, он устроил в зале такое показательное выступление, что Натали, вошедшая для утренней зарядки, замерла у дверей, восторженно наблюдая за ним.

Заметив застывшую у дверей с раскрытым ртом девушку, Генри остановился и, сухо поздоровавшись, собрался было уйти, но Натали остановила его, попросив провести с ней спарринг.

– Здесь слишком мало места, – проворчал Генри, не желая больше переступать границу отношений телохранителя и охраняемого.

Но Натали продолжала настаивать. Наконец ему это надоело, и, отступив в сторону, он сделал приглашающий жест рукой. Сверкнув радостной улыбкой, девушка стремительно ринулась в атаку.

Она была быстрой. Очень быстрой. Но недостаточно быстрой для него. Кто-то грамотный и знающий сумел обучить её спортивной разновидности рукопашного боя. Поставить удар, вбить комплекс приёмов, но против него – этого было мало.

Легко уходя с траектории её атак, он много раз оказывался у неё за спиной, где достаточно было одного удара, чтобы оборвать её жизнь. Ограничиваясь только короткими, лёгкими подзатыльниками, он уже через три минуты довёл её до белого каления, заставляя без конца делать ошибки.

Ему уже начала надоедать эта игра. В очередной раз пропустив её удар мимо себя, Генри ловко подсёк ей ноги, заставив шлёпнуться на пятую точку. Ойкнув от неожиданности, Натали замерла, растерянно уставившись на него. Её огромные серые глаза стремительно наполнились слезами, и он растерялся.

Генри умел многое. Очень многое. Но он не умел такой простой вещи, как утешать. Этому его никто никогда не учил. Растерянно присев перед ней на корточки, Генри тихо спросил:

– Я сделал вам больно?

– Нет, – срывающимся от слёз голосом ответила девушка, – мне стало очень обидно. Я была лучшая в зале. Мною занимались специально, а в спарринге я не смогла даже прикоснуться к вам. Почему?

– Вас учили спортивной борьбе, а я всю жизнь занимался боевой. В этом и вся разница, – растерянно ответил Генри, понимая, что должен сказать что-то другое. Но вот что? Этого он не знал.

– Вы научите меня? – неожиданно спросила Натали, утерев набежавшие слёзы.

– Это не так просто, как кажется, – ответил Генри.

– Почему? – тут же задала она вопрос.

– Всё дело в мышлении. Вам всю жизнь внушали, что делать людям больно нельзя. Даже сцепившись с преступником, вы должны победить его так, чтобы не нанести сильных повреждений.

Меня учили с точностью до наоборот. Любой мой контакт с противником должен быть коротким и смертельным для нападающего. Нельзя оставлять за спиной живого врага.

– Вас этому учили специально? – изумлённо спросила Натали.

– Да. Нас учат убивать. Спецназ почти никогда не берёт пленных. Только чтобы получить сведения.

– Военных армии лиги учат убивать, причинять боль специально? – повторила она так, словно не могла поверить.

– Мы же солдаты. Мы сражаемся и убиваем, – пожал плечами Генри.

– Но во всех роликах по телевидению говорят, что военные применяют только специальные средства, не приводящие к смерти противника, а только парализующие их.

– Натали, вы же взрослая женщина! Неужели вы всерьёз верите этой рекламой бредятине? – поразился Генри.

– Но ведь это передают на всю лигу.

– Ну и что? – удивился Генри. – Вам нужны доказательства? Тогда просто внимательно посмотрите на меня, – неожиданно разозлился он и выпрямился в полный рост.

Растерянно открыв глаза, Натали внимательно рассматривала его покрытый шрамами торс. Медленно поднявшись, она несмело поднесла к нему руку и осторожно, словно боясь причинить боль, коснулась шрамов.

Тонкие пальцы медленно прошлись по всем линиям, изрезавшим кожу. Генри замер, боясь разрушить то незримое, что вдруг возникло между ними. Многие женщины касались его шрамов, но ни одна из них не делала это так осторожно.

Им было интересно, им было странно и страшно, но никто из них не сочувствовал ему. Их интересовали только его рассказы о местах, где он получил такие украшения.