Живи и ошибайся 2 - Дмитрий Соловей Страница 35

Мы с Лёшкой отправились в дорогу восемнадцатого мая. Две кареты (одна пустая), шесть повозок, тоже почти не заполненные. Двенадцать тяжеловозов и два коня американской легкоупряжной породы — вот такой был наш состав.

По поводу американской лекгоупряжной породы мы посовещались с Куроедовым и решили назвать эту лошадь «Русская лекоупряжная». Про то, что аналогов в это время нет, я не стал говорить, соврав соседу. Мол, вывезли мы из Америки всё что было. И ни у кого в мире нет подобных коней.

Ксенофонт Данилович порывался взять ещё молодняк арабских скакунов, родившихся от нашего Принца Мая, но я его разубедил, напомнив, что цель поездки несколько иная.

Если быть объективным, то практического применения арабских скакунов в сельской местности я не видел. Этот конь для быстрой скачки и слишком дорогой. Безусловно, Куроедов мог себе позволить посылать к соседу курьера с запиской на арабском скакуне. Собственно, в нашем регионе он один и имел в конюшне лошадей этой породы. Остальные соседи могли похвастаться разве что орловскими рысаками. Те сами по себе неплохие, но государь император отчего-то предпочитал лошадей английской породы. Вообще-то в России Орловский конезавод был единственным в это время и конкурентов не имел. Надеюсь, со временем мы изменим ситуацию.

Наши тяжеловозы вне конкуренции для путешествия и работы в поле. Я продолжал восхищаться этими мощными животными, для которых ямы и глубокие лужи на дорогах всего лишь незначительное препятствие.

Всем хороши тяжеловозы, единственный их недостаток — жрут много. Не будем говорить о крестьянах, редко какой горожанин сможет позволить себе содержание такого коня. Неудивительно, что, завидев нас, встречные обозы и верховые всадники невольно притормаживали и с уважением пропускали.

До Нижнего Новгорода мы добрались за рекордное время в четыре недели. И уже на месте первым делом стали интересоваться, прибыл ли пароход. Оказалось, что ещё не было. Через пять дней я уже серьёзно обеспокоился. Лично расспрашивал старших артелей бурлаков и получал подтверждение, что такую большую посудину пропустить не могли, а «дымящий дьявол» частенько на Волге ломался.

Ещё два дня волнений, и наконец прибежал мальчишка с сообщением, что показались дымы «Гонца». Ну показаться-то они показались, но до причала в этот день пароход не дотянули. Только утром следующего дня мы встретили нашу группу во главе с батюшкой. Вид он имел чрезвычайно довольный и в то же время смиренный. В свой латаной дерюге сошёл на берег и привычным жестом благословил всех, кто оказался поблизости. Тут же подскочил какой-то помощник и поведал, что молебен старца Самарского состоится через три часа. Где и как именно, я не успел услышать из-за громких криков ликующих народных масс. Готов предположить, что пароходы вскоре перестанут называть «дьявольскими».

Удивительным образом новость о прибытии «святого» опередила пароход и, оказывается, отца Нестора здесь ждали не только мы.

— Сутки ему на все эти развлечения и в путь, — прокомментировал Алексей. — Что там с разгрузкой?

Выражения лица деда было не таким уж и счастливым. Ему надоело медленное плавание, зажрали комары и утомил Куроедов. Тот как раз таки лучился довольством. Явно с трудом сдерживался, чтобы тут же не начать делиться впечатлениями. Ксенофонт Данилович выдал нам информацию уже за обедом:

— Мы в ту среду утопленника выловили, — огорошил он присутствующих за столом и продолжил как ни в чем не бывало: — Вы в курсе, как трудно опознать труп, пробывший в воде несколько дней?

— У нас другие проблемы имеются, — буркнул я в ответ, понимая уже, что этого «эксперта» не остановить.

Понятно кто его просветил. Дед наверняка скучал и поведал Куроедову всё что знал об утопленниках, и сосед решил нас осчастливить специфическими знаниями.

Ещё до чая мы успели узнать, что разложение — естественный процесс, который завершает жизненный цикл человеческого тела. Батюшка тут прервал Куроедова и вставил краткую молитву, что совсем не помешало Ксенофонту Даниловичу продолжить с того же места, на котором он остановился.

Попивая чай с мёдом, я уже с любопытством слушал о том, что кишечник человека наполнен бактериями и именно там в первую очередь начинается гниение. Бактерии без труда перемещаются по кровеносным сосудам и дают порой своеобразный результат, напоминающий узор в виде папоротника из поверхностных вен.

— Основным же продуктом жизнедеятельности бактерий является газ. Сначала опухают половые органы, после лицо, грудь и живот, — вещал Куроедов. — Дальше выпячиваются глаза и язык. У утопленников не так наглядно видны все процессы гниения. Зато на обычном трупе, оставленного на несколько дней без погребения, могут появиться личинки из отложенных мухами яиц.

От утопленников Куроедов плавно перешёл к мумифицированным трупам. Здесь они с отцом Нестором немного поспорили и, вероятно, не в первый раз. Меня эта тема уже всерьёз заинтересовала. Не знал, что бывает естественная мумификация мертвецов. Обычно такое случается с телами в пустыне, там, где мало влаги. Но бывают и исключения. К примеру, человек был очень худым, умер в сухом месте с хорошей вентиляцией. В этом случае можно говорить о самопроизвольной мумификации. Именно о нетленных мощах святых и спорил Куроедов с батюшкой. Доказывая, что это естественное природное явление.

Закончить спор отец Нестор не успел, в дверях появилось несколько человек из числа купцов с напоминаем о проповеди.

— Собралися ужо, — басовито поведал один из мужчин, кланяясь в пояс.

Двое других перекрестились и с «пламенем в глазах» уставились на батюшку.

— Пойду, — расправил свою ветхую дерюжку отец Нестор и двинулся на выход.