Искажение - Герман Канабеев Страница 35

Марк Тул писал свой большой роман в голове уже десять лет. Он был уверен, что время сесть и писать натурально еще не пришло. Нужно событие, нужно потрясение, откровение, опыт, спонтанное познание сути всего сразу одним махом и в одно мгновение. И такое с ним случилось, когда закрылось сразу два отделения Сбербанка в его районе, и Марк Тул встал в очередь к банкомату, где собралось столько людей, словно это вообще последний банкомат на свете.

Через полчаса великого стояния Марк Тул понял, что, если у него нет сюжета, нет начала романа, нет середины и нет конца, нет даже идеи, о чем этот роман будет, он должен начать описывать все, что видит вокруг, тщательным образом заполнить страницы всеми возможными персонажами, которыми будет населена его великая книга. И уже там, в мире романа, они непременно начнут взаимодействовать, станут любить и страдать, рождаться и умирать – и обязательно между ними возникнет конфликт, так и случится, история достойна стать великой – история Марка Тула об одиночестве, меланхолии и унынии.

Свой псевдоним Мунгалов составил из имен двух любимых писателей: Джона Кеннеди Тула и Марка Агеева. Оба написали только по одной книге, но и Мунгалов не планировал написать больше. Только одна книга, думал он, одна монументальная книга, способная войти в историю и остаться в вечности. Он представлял, как увидит впервые свою книгу на полке книжного магазина, возьмет в руки тяжелый том в полторы тысячи страниц, на обложке которого будет красоваться: Марк Тул – «Акедия».

Когда Марк Тул оказался десятым в очереди к банкомату, он думал уже о себе не только как о писателе, но и как об увлеченном коллекционере насекомых, в чьих воображаемых энтомологических коробках под стеклом нанизаны на булавки все возможные характеры, судьбы, чувства, жизни и смерти.

Мунгалов вообразил, что достал мысленную булавку и воткнул ее в спину стоявшему перед ним мужчине в сером пальто, серой же кепке, повернутой козырьком назад, с красным в синюю полоску кашне. Мунгалов представил, как должно быть тепло в таком пальто этим холодным январским днем, и поежился от мысли, что скоро придется выйти на улицу и две кофты под старой осенней курткой его не спасут от холода.

«Кто ты, человек в кашне, – задумался Марк Тул. – Ты хочешь снять деньги или положить их? Что-то оплатить? Сколько денег у тебя на счету? Как ты их заработал? У тебя хорошее пальто, от тебя приятно пахнет, человек в кашне. Чем ты живешь? Куда ты идешь?»

Когда подошла очередь, Мунгалов снял последние сто рублей с карты, оказывается, что в проклятой пекарне неподалеку тандырную лепешку можно купить только за наличные, и быстро выскочил на улицу, чтобы не упустить человека в кашне.

Тот говорил по телефону. Шел быстро, разговор явно был не из приятных, в конце каждой фразы он тыкал пальцем перед собой, словно хотел воткнуть сказанное в собеседника, чтобы до того наверняка дошел вложенный смысл. Мунгалов следовал чуть поодаль на таком расстоянии, чтобы не вызывать подозрений.

Мунгалов успел придержать дверь, пока та не закрылась, когда человек в кашне вошел в подъезд. Мунгалов отследил квартиру, аккуратно подошел и прильнул ухом к двери. В прихожей, радостно поскуливая, суетился явно крупный пес. «Ну все, Макс, хватит, морда слюнявая, все, Макс, на место», – голос человека в кашне. «Привет, рано ты сегодня», – женский голос. Щелкнул дверной замок, Мунгалов отскочил от двери.

Мунгалов спешил домой. Он влетел на пятый этаж и долго копался с замком, ронял ключ, вставлял неправильно, крутил не в ту сторону. Мунгалов включил ноутбук, не сняв куртку и не скинув ботинки, злился, что тот загружается слишком медленно. Когда наконец ноутбук ожил, когда открылся файл «Акедии», Мунгалов приступил.

Теплое серое пальто, кепка козырьком назад, красное в синюю полоску кашне. Марк Тул написал первое предложение и не останавливался. Уже наступила ночь, Марк Тул продолжал. Вот заблестел рассвет, Марк Тул долбил по клавиатуре. И только когда дело уже шло к обеду, Марк Тул остановился. Перед ним была история человека в кашне от рождения до самой смерти. Он выписал его всего: от детства до немощной старости, и благополучно похоронил. У человека в кашне не сложилось удивительной жизни, но и не сказать, что он был совсем уж усредненным. Мужчина в кашне для того прожил свою жизнь, чтобы у человека рядом с ним была удивительная судьба и особый путь. Благодаря человеку в кашне, благодаря его надежности и стабильности близким ему людям легко было мечтать и достигать того, о чем они мечтали. Тем удивительна неудивительная жизнь человека в кашне, думал Марк Тул. Никогда не страдал человек в кашне, никогда и не был откровенно счастлив. Марк Тул не только подробно описал человека в кашне, его семью, работу, детство, старость, которая еще не наступила в реальности, Марк Тул раскопал в нем душу, освободил ее от тела и препарировал, разглядел и описал все ее чаяния, страхи и те настоящие цели, о которых не знал и сам человек в кашне. Марк Тул не упустил из виду бытовые мелочи, обстановку в квартире, запахи и цвета, саму атмосферу дома, подъезда, квартала. Марк Тул описал все вплоть до мельчайших оттенков, до бликов на оконных стеклах. До облупившейся краски канта по фасаду, до разбитого асфальта во дворе дома, и не забыл про детскую площадку и про скамейки, на которых пытались впитать силу жизни лишенные ее старухи.