12-й Псалом сестры Литиции - Анна Рудианова Страница 35

Вам случалось, когда-нибудь проснуться и ощутить себя другим человеком?

Не так чтобы «О, не ем мясо, отныне я веган!» или «Все, по бабам не хожу!». А так вот раз – и у тебя грудь; два – и проблемы физиологического смысла, о которых ты знаешь только из рекламы и только то, что с крылышками комфортней; три – пластика лица, которая тебе не нравится, потому что рожа у тебя до этого явно была симпатичней.

Будто играешь за персонажа в забавной, охрененно реалистичной игре. Но вот-вот все закончится, откроешь глаза и пойдешь на работу. А я всего лишь Дмитрий Черкесов, управляющий нестандартным персонажем.

Относиться к текущим событиям, как к веселому приключению, что свалилось на мою седую голову, гораздо проще, чем принимать реальность за серьезную жизнь. Жизнь – это рутина, отчеты, профориентация раз в полгода.

Но что-то меняется. Стираются воспоминания, сглаживаются углы восприятия. Сказал бы мне кто-нибудь, что через пару месяцев я буду беситься из-за того, что не могу убить жирного старика, рассмеялся бы ему в лицо. Какое мне дело до стариков, демонов или благочестивых монашек?

Вот на упоминание о ружье за спиной, я бы собой восхитился. А так…

Человек – существо неприхотливое, ко всему привыкает. Хоть в семейство к динозаврам подкинь – выживет, приспособится. А те, что с шилом в заднице еще и создадут новую рептилоидную цивилизацию. Я, конечно, не из таких. Слишком ленив для мировых завоеваний.

Этот мир мне больше не кажется чье-то шуткой или глупым вымыслом.

Он реальней, чем хочется.

И бесспорно влияет на мои внутренности. Я хуже сплю, меньше ем и постоянно думаю.

Это же не кризис среднего возраста?

Свадьба Вильгельма IV и графини Аделаиды Мейнингейм воскресает сказку о Золушке.

Видимо, до этого дня все были уверены, что старичок гей, а тут такая радость. Не радужный, не помирает. Гуляй шальная столица. Сгоняют всех жителей Лондона и окрестностей. Обещают много выпивки и гастрономических изысков.

Все счастливы, кроме меня.

Пока невесту наряжают, я пытаюсь привести в порядок рясу и ору на Константина:

– Мы не можем допустить этой свадьбы! Он же ублюдок настоящий! Десять лет над ней издевался! – сглатываю. На губах привкус соли. Все-таки, истерика на пол ночи бесследно не проходит.

Святоша слушает меня очень внимательно, пьет много воды и перебирает свои чётки:

– Мы не можем ничего сделать.

– Мы можем спрятать ее! Увести в монастырь.

– Она не согласится, – Преподобный, как обычно, упрям и сосредоточен.

– Согласится!

Уже вижу, как он грудью защищает счастье молодых. Но Богомол внезапно интересуется:

– Вы плакали этой ночью?

– Зачем? – вопрос выбивается из нашего разговора. Явно, чтобы сбить меня с толку.

Константин хмурится, целует крест и принимает свою любимую позу «задумчивого насекомого»: складывает вместе кончики пальцев, упирается в них лбом и тяжело вздыхает:

– Она ждет ребенка от него.

– От него ли?

– Я вчера был у Чарльза. Грей запретил трогать принца. А уж тем более расстраивать свадьбу. Это событие королевского уровня. Не нам в него лезть.

– Мне этот Грей не указ. Я забираю девочку!

– Литиция… Сестра… Дмитрий… – еще раз целует распятье. Он с крестом пол дня лобызаться будет?! Что за фетиш?! – Он – глава правительства Великобритании. Игнорирование его приказов, приравнивается к преступлению. А графиня Мейнингейм вряд ли согласится свидетельствовать против второго принца.

– Вы правы, святой отец, – голос Аделаиды звенит по гостиной. – Если я откажусь, он убьет моего ребенка. А этого я не допущу.

– Аделаида… – кидаюсь я к ней, пытаясь обнять. Но будущая королева останавливает меня, вытянув между нами руку.