Начало немыслимого - Александр Ярославцев Страница 35

С самых ранних лет он боготворил своего отца и всячески стремился заслужить от него хоть какую-нибудь похвалу. Это было нормальное детское желание, но к своему огромному стыду и великому сожалению, маленький Гарри так и не смог преуспеть в этом деле, несмотря на все свои старания. Вся беда заключалась в том что, имея от рождения слабое зрение, он был вынужден носить большие очки. Для простого человека эта беда не столь большой руки, но только не для мальчишки, тем более воспитанного на культе всепобеждающей мужской силы. Наличие проклятых стекляшек на носу не давало ему возможности самоутвердиться в среде своих сверстников при помощи кулаков.

– Хлюпик! Слабак! Ты позоришь славный род Трумэнов, которым не могла перечить ни одна собака в округе! – презрительно бросал отец всякий раз, когда разговор за столом заходил о детских обидах и проблемах, чем доводил ребенка до слез. Стоит ли удивляться, что в узком семейном кругу за Гарри прочно закрепилось прозвище «девчонка».

Со временем культ кулаков постепенно отошел на задний план. Повзрослевшего Трумэна стали интересовать и заботить иные жизненные проблемы, но детский комплекс неполноценности так и остался в его душе. Уйдя в глубины подсознания, он изредка напоминал о себе в виде пункта перечня важных дел, напротив которого так и не была проставлена отметка – «выполнено».

Нельзя сказать, что это сильно мешало Гарри в его дальнейшей жизни. Пойдя в услужение к «сильному мира сего» господину Пендергасту, он стал окружным судьей, сенатором от штата Миссури и даже был избран вице-президентом Соединенных Штатов Америки. И все это время он производил на окружающих впечатление «простого, настоящего американского парня», не имевшего в своей душе заумной червоточинки. Во время его выступлений ему кричали, аплодировали, дружески хлопали по плечу, и, следуя избранному образу, Трумэн понимающе кивал головой, хлопал по плечу в ответ и поднимал большой палец в знак восхищения.

Все изменилось в тот день, когда неожиданно для непосвященных он покинул скамейку запасного игрока и вышел питчером на широкое поле Большой политики. Именно тогда у сына заносчивого фермера появилась возможность поставить заветную галочку в перечне невыполненных дел. С большим запозданием он стал доказывать самому себе, а заодно и всему миру, что является достойным продолжателем боевых традиций склочного рода Трумэнов.

Первой жертвой новой американской политики стал министр иностранных дел Советского Союза Вячеслав Молотов. По поручению Сталина он приехал в Вашингтон для встречи с новым президентом Америки и неожиданно встретил там «горячий прием». Привыкший к разговору, в котором обе стороны искали разумный компромисс своих интересов, Молотов был буквально раздавлен той лавиной грубости и хамства, что обрушилась на его голову в Овальном кабинете.

Подобно тяжелому асфальтовому катку, Гарри буквально расплющил советского министра, опешившего от столь неожиданного обращения. Встав у стола как у трибуны, Трумэн громким и безапелляционным тоном стал указывать Молотову, как отныне должен вести себя Советский Союз, чтобы и дальше иметь возможность быть союзником и деловым партнером Великих Соединенных Штатов Америки. Когда же изумленный Молотов наконец-то пришел в себя и попытался перевести яростный монолог президента в ложе конструктивного диалога, Трумэн остался глух к его словам, продолжая упрямо гнуть свою линию.

– Таковы новые правила политики между нашими странами, господин Молотов. И если они не устраивают вас и ваше правительство, то вы можете смело идти на все четыре стороны. Так и передайте маршалу Сталину! – властно изрек Трумэн, с огромным удовольствием отмечая, как нервно дрогнули губы у советского наркома, а его лицо залилось пунцовой краской гнева.

– Со мной никогда в жизни не говорили в подобном тоне, господин президент… – начал было говорить Молотов, но Трумэн моментально его оборвал:

– С вами говорят тем тоном, который вы заслужили своими действиями! Делайте все, что вы обязаны делать по своим обязательствам перед Соединенными Штатами, и тогда с вами не будут говорить в подобном тоне! У меня всё, господин Молотов. Я вас больше не задерживаю!

После таких слов русский посланник пробкой вылетел из кабинета президента, чем еще больше развеселил нового обитателя Белого дома.

– Я славно отколотил его, Бирнс! Я задал ему достойную трепку, нанеся отличную «двойку» в челюсть! – восторженно вещал Трумэн новому госсекретарю, радостно потирая от возбуждения руки при этом. Он почти физически ощущал силу своего ментального удара по лицу советского министра, и это еще больше будоражило и заводило его. Да и как было не радоваться? Ведь господин президент бился за священные интересы своей страны и ее демократические принципы. И сегодня он наконец-то смог с полным правом поставить в графе важных дел заветное «исполнено», доказав хорошим делом, что он не «девчонка»!

Опытный и прожженный политикан Бирнс, видя щенячью радость своего друга и патрона, милостиво отмерил на бурный триумф президента Трумэна ровно пятнадцать минут чистого времени. Больше, как говорили врачи и политики, было вредно радоваться, как для личного здоровья, так и для общего дела. Бирнс искренне поддакивал и соглашался с президентом, называя его манеру общения с русским посланником единственно верной и наиболее полезной для Америки. А по истечению отведенного времени любезно пояснил хорошему американскому парню Гарри, что Молотов, по своей сути, всего лишь тень грозного Сталина, его говорящий конверт.

Охваченный эйфорией от одержанной победы, Трумэн моментально загорелся желанием как можно скорее и качественнее надрать зад и самому дяде Джо, который по клятвенному заверению госсекретаря только и делал, что постоянно обманывал его доверчивого предшественника. Поэтому на встречу трех лидеров в Потсдаме Трумэн решил прибыть во всеоружии и публично указать кровавому русскому диктатору его истинное место в Большой политике.

Желание нанести усатому азиату сокрушительный апперкот и отправить его в нокаут стало своеобразной идеей фикс, которая с каждым днем все сильнее и сильнее охватывала душу американского президента. Простодушно слушая нашептывания хороших американских парней – Бирнса, Гарримана и Гровса, Трумэн с увлечением строил планы по обузданию аппетитов советского лидера в Европе и Азии.

И тут как нельзя кстати пришло известие от ученых, занятых в «атомном проекте», что они смогут произвести долгожданное испытание сверхбомбы в середине июля. Узнав об этом, Трумэн приложил массу усилий, чтобы передвинуть начало мирной конференции с начала июля на самый конец месяца, где дядю Джо ждал весьма болезненный хук в незащищенную челюсть.

Когда секретарь с известием о событиях в Германии переступил дверь президентского кабинета, Трумэн был в отличном настроении. Вместе с генералом Гровсом он был занят составлением планов по полному и окончательному умиротворению Японии. После того как проклятая заноза по имени Окинава была наконец-то удалена из определенного места американской армии, настало время подумать о высадке десанта на главный остров японского архипелага. Следовало нанести узкоглазому противнику сильный удар по корпусу и, сбив с ног мощным кроссом, заставить его смыть кровью нанесенное оскорбление американскому народу.