Сокровища Двенадцати - Синди Лин Страница 35

– Это Имуги – мой старший брат, – произнесла она. – Ему было девятнадцать лет, когда Стражники увели его от нас. – Она потёрла шрамы у себя на правом предплечье. – Я думала, что никогда уже его не увижу.

Усаги смотрела на неё с открытым ртом.

– Ты уверена, Тора? – Она повернулась к остальным. Ину и Гору ошарашенно уставились на дно карьера.

Подросток со шрамом и его приятели быстро попрятались за валунами и обломками мрамора, а тот, кого Тора назвала своим братом, делал знаки молодой девушке с луком, указывая наверх.

– Во имя Двенадцати, Тора, – пробормотал Наследник Воина Собаки, отступая назад, – если это твой брат, то почему бы ему не узнать тебя тоже? Гостеприимством тут и не пахнет. Давай лучше уберёмся отсюда.

– Я никуда не уйду, пока не поговорю с ним.

Она замахала руками и позвала:

– Имуги! Это я, Тора, твоя сестра!

Усаги услышала звук спущенной стрелы, вскрикнула и повалила Тору на землю. Стрела просвистела над их головами и ударилась о каменистый холм у них за спиной.

– Он не слушает, Тора, – сказал Гору. – Может, пойдём? Я чувствую себя здесь живой мишенью. – Он попытался загородиться своим походным мешком, но прикрыл только лицо.

– Сейчас услышит, – Тора вскочила на ноги и изо всех сил выкрикнула имя брата.

– Я же твоя сестра, смотри! Я – Тора! – Снова звук выпущенной тетивы. На этот раз Тора успела уклониться сама. – Это подло! Если бы отец был здесь, он надавал бы тебе по шее! Стрелять в младшую сестру? Опомнись!

* * *

Молодой человек сделал знак стрелявшей остановиться и посмотрел вверх на незваных гостей. – Как ты смеешь называться моей мёртвой сестрой?

– Я не мёртвая! Это ты болван! Я сама всё это время считала тебя мёртвым! – Она упёрла руки в бока и стояла неподвижно, словно говоря: «Ну давайте, стреляйте!» – потом сделала несколько шагов вперёд. – Добрые боги, это правда ты – Имуги, рождённый в год Металлического Дракона, в Златоклыке, в Провинции Каменной Реки. Ты – и никто другой!

Молодой человек ещё колебался.

– Тора? – Он прищурился, потом вытаращил на неё глаза. – Не может быть! – И бросился к ней навстречу.

Тора стала спускаться в карьер, и Усаги слышала, как она шмыгает носом. Её брат уже карабкался наверх и, встретив её на полпути, заключил в объятия. Теперь они оба стояли обнявшись и плакали, не в силах сдерживать чувства.

Усаги взглянула на Ину и Гору: глаза у обоих подозрительно блестели. Или ей так показалось, потому что у самой глаза были на мокром месте? Радуясь за подругу, она невольно вспомнила о своей сестре. Сможет ли она когда-нибудь вот так же обняться с Умой?

Тора и её брат уже успели вытереть слёзы и, разняв объятия, смотрели друг на друга и смеялись. Он обхватил ладонями её лицо, как будто ещё не веря своим глазам; она заправила ему за ухо длинную прядь волос. Теперь оба дали волю словам и не могли остановиться. Остальные обитатели карьера застыли на месте и смотрели на них во все глаза. Усаги, Ину и Гору стояли наверху и улыбались. Наконец Тора повернулась к ним и махнула рукой:

– Спускайтесь, познакомьтесь с моим братом!

Усаги проглотила ком, стоявший у неё в горле, и принялась спускаться. Ину и Гору за ней. Тора никогда не распространялась о том, как потеряла семью. И о полученных шрамах предпочитала молчать. Наверно, научилась скрывать свои чувства с раннего детства, ведь мама у неё умерла, когда та была ещё совсем маленькой. Но Усаги знала, как сильно Тора тоскует по родным, до сих пор не оставляя надежды разыскать отца. То, что один из её братьев сумел выжить в войну и остаться живым в Восточных Копях, было, несомненно, даром богов.

Спустившись, они были тут же представлены Имуги и его приятелям, и Усаги заметила, что у всех у них на лице был продолговатый шрам – такой же, как у Панри.

– Так метят на Копях всех работников, чтобы не смогли бежать, – сказал Имуги, когда Тора осторожно коснулась его щеки.

– Теперь эта метка с нами до конца жизни, – прибавил Панри. Он был на год младше Ину (рождён в год Кабана). – Жаль, что щетина у меня только на спине – под ней шрама не было бы видно.

– Пойдёмте в лагерь, познакомитесь со всеми Рудокопами, – пригласил Имуги. – Сготовим что-нибудь вкусное и отпразднуем встречу. До сих пор не могу поверить, что вы привели мне сестру.

– Это и есть ваш лагерь? – спросил Гору, бросив взгляд на палатки.

Имуги рассмеялся и покачал головой.

– Нет, это временная стоянка. Просто иногда делаем разведочные вылазки. Нас гораздо больше, лагерь недалеко отсюда – но без провожатых его не найти.

Тора, сияя, взяла его за руку.

– Пошли.

Имуги вёл их через старый мраморный карьер, казавшийся огромной извилистой трещиной в земле. Со всех сторон их обступали валуны и обломки камня – вот где хорошо было прятаться! Вскоре каменный коридор начал сужаться, и в какой-то момент показалось, что дальше прохода нет. Но Усаги слышала, как свистит впереди ветер, доносивший до них гниловатый запах плесени. Отверстия в скале не было видно из-за преграждавшей его вереницы валунов. Пройдя между ними (что стоило Гору больших усилий), они увидели проход и спустились под землю.

Тут Гору пришлось согнуться. Перед ними был длинный узкий туннель, слабо освещённый просмолёнными факелами.

– Этот проход мы вырыли сами, – сказал Имуги. – Прямо под Круговой Дорогой. Он выведет нас к дальнему концу Мраморного Ущелья.

У Усаги перехватило дыхание. Она переглянулась с Торой. Всё было как в том видении. Ещё немного, и они попадут в огромное Мраморное Ущелье, славившееся своей красотой и прекрасным мрамором, добываемым в его окрестностях. Большинство отходящих от него каньонов не были нанесены ни на какие карты. Главный вход давно был завален по приказу Синего Дракона, чтобы мидагцы не могли там прятаться.

Идти становилось трудней: под ногами была мозаика из бледного мрамора, и каждый шаг приводил её в движение. Усаги нащупывала дорогу посохом, изо всех сил стараясь не подвернуть ногу и не отстать от остальных. Наконец воздух сделался прохладнее и свежее, и впереди появился просвет – как звезда в ночном небе. После долгого пути в темноте, казавшегося вечным, перед ними распахнулось Мраморное Ущелье, которому, казалось, не было конца.

Повсюду, как причудливые изваяния, поднимались к небу серые зазубренные утёсы. Стены ущелья были словно изъедены жуками и смотрелись серебристым каменным кружевом.

Эхо доносило до них плеск воды, и вскоре взгляду открылась широкая река. Усаги задохнулась от восторга: вода, несущаяся по белому мраморному руслу, была ярко-бирюзового цвета, напоминавшего павлинье перо, а ближе к краям, где помельче, казалась прозрачно-зелёной.

– Павлинья Река, – сказал Имуги, улыбаясь (зубы у них с Торой были удивительно похожи). – Захватывающее зрелище, правда?