Бунтарь. За вольную волю! - Юрий Корчевский Страница 34

Было бы лето, у поляков сто дорог обойти село. А по снегу уже затруднительно, тем более зима только начиналась, и поляки пережили предыдущую русскую зиму и представляли, какие морозы и вьюги тут бывают.

Вот чего остро не хватало Михаилу, так это пушки, хотя бы одной. Сейчас бы поляки не гарцевали в пределах видимости. У поляков артиллерия была. Подойдя к Троице-Сергиевому монастырю в сентябре 1608 года, они взяли его в осаду и обстреливали из шестидесяти трёх пушек, доставленных с обозом. И до сих пор в монастыре есть отметины и пробоины, сохранившиеся с тех пор. В конце 1609 года в монастыре началась цинга, умерло больше двух тысяч человек, их тела складывали в Успенском храме. К концу зимы в монастыре в живых осталось двести человек, способных держать оружие. Но архимандрит Дионисий, настоятель монастыря, поддерживал дух защитников. Для поляков взять монастырь – дело особой важности. Монастырь – духовное сердце Руси, средоточие православия, веры для поляков чуждой. Крепкие каменные стены монастыря и стойкие защитники не давали ляхам шанса. Тогда поляки стали делать подземный ход к Пятницкой башне, полагая заложить к основанию башни бочки с порохом и взорвать. Монахи сделали вылазку, которую поляки не ожидали, и сами взорвали подземный ход. Всего монастырь пробыл в осаде шестнадцать месяцев, являя образец мужества, стойкости, веры.

Поляки, посовещавшись, стали огибать село, высматривая место, где можно было бы прорваться, – переулочек, разрыв между дворами. Михаил спросил у пищальников:

– Кто самый меткий у вас?

Вперёд вышел невзрачный парень в кожушке.

– Стрельни хоть одного из ляхов, а то обнаглели.

– Сделаю.

Пищальник пошёл на зады дома, за ним Михаил и ещё двое любопытствующих. Пищальник положил своё оружие стволом на плетень, взвёл курок кремневого замка. Один из любопытствующих стал подначивать:

– Чего медлишь, пали!

Михаил повернулся к говорящему:

– Сам не умеешь, не лезь под руку.

Пищальник выждал удобный момент, когда один из поляков приостановил лошадь на секундочку. Грянул выстрел, поляк запрокинулся на спину, лошадь от испуга понесла. Дистанция была велика, шагов двести, как не более, а выстрел хорош!

– Молодец! – похвалил пищальника Михаил.

Поляки сразу остерегаться стали, кружили вокруг села на приличном удалении. А что оттуда разглядишь? Повертевшись около часа, поляки ушли. Это не победа, лишь передышка. Михаил раздумывал, что ещё можно предпринять? Забрезжила идея. Пушки нет, зато порох есть.

– Парни, тридцать, нет, сорок шагов отсчитайте от завала и долбите ямку на дороге. Только аккуратно, землю не разбрасывайте.

Три небольших бочонка было в отряде, одним можно пожертвовать. Вопрос только: как поджечь? Настоящего фитиля нет. Михаил сам по избам прошёл, выпросил кусок льняной ткани и небольшой горшок льняного масла. Ткань ножом на полосы распустил. Одну полосу маслом пропитал, отмерил аршин, положил на снег и поджёг, начал считать:

– Один, два, три… сорок!

Приблизительно за сорок секунд огонь прошёл аршин. В аршине почти метр. Получается, поджигать надо…

Нет, неизвестно время, за которое польская конница приблизится. Если рванёт рано, не причинит ущерба. Надо что-то другое. Но сам замысел хорош.

Крикнул парням, что долбили яму:

– Отставить, возвращайтесь.

И так прикидывал, и эдак, а решение нашёл. К брёвнам засеки положили две жерди под уклон. Сверху бочонок, к нему льняную тряпицу, смоченную маслом. В случае приближения врага тряпицу, играющую роль фитиля, надо поджечь, а бочонок с порохом столкнуть. Скатится по жердям, прокатится немного навстречу противнику и ахнет. Угадать бы ещё момент удачный, но это уж как получится.

До вечера поляки не беспокоили, на ночь Михаил выставил усиленные караулы, сам ночь спал беспокойно, кошмары снились. Утром позавтракать успели. Хозяева в избах кормили ополченцев. Кто побогаче – кашей с маслом, кто победнее – толокняной затирухой и хлебом. Солнце в зенит взошло, когда показались поляки. Но на этот раз пешие.