Желтая линия - Михаил Тырин Страница 34

«Крысолов» развалился на сухой траве в тени деревьев и наслаждался отдыхом. Я по привычке чуть было не собрался пожевать травинку, но вовремя одумался. Еще неизвестно, есть ли от этой травинки противоядие.

Приближался вечер, с болот поползли ленивые языки тумана. Не дожидаясь темноты, гражданские погрузились в реапланы и умчались на базу — в свои уютные теплые комнаты, к вкусному ужину и приятному отдыху.

Нас пока не звали. Уже две группы скрылись в темнеющих небесах, сверкнув на прощание огненными реактивными хвостами. Мы продолжали сидеть под теми же деревьями. Командира, естественно, не было — он вообще старался пореже с нами бывать. Наверно, ему было с кем общаться.

Наконец он материализовался из сумерек. Он шел, одновременно разговаривая с кем-то по радио. Команда тяжело поднялась с земли, кое-как построилась.

Рафин-Е прошелся вдоль строя, критически оглядев всех с ног до головы.

— Жуки подрали? — спросил он, тронув антенной рации мой плачевный наряд.

— Угу.

— Отойди-ка в сторонку. И ты тоже…

Рядом со мной встал здоровяк Шилу. Потом еще четверо бойцов. Все тревожно переглядывались — что, интересно, нам придумали вместо положенного ужина и сна?

Я встретился взглядом с Нуем, тихонько кивнул ему, однако он лишь пожал плечами.

— Осталось одно небольшое дело, — сказал Рафин-Е. — На той стороне, около вагончиков, готовы к вылету три реаплана. Вы, шестеро, рассаживаетесь по двое в каждый и забираете из болот детей ульдров. Разведка наткнулась на партизанский отряд союзников, там голодные дети. Их нужно сопроводить на базу. — Он поднял палец и многозначительно добавил: — Зачтется!

Честно говоря, я в этот момент даже забыл про голод и усталость. Спасти голодных детишек — есть ли более святое дело? Шилу, похоже, так не считал — он сопел и явно выражал досаду.

— Следите, чтобы эти оборванцы ничего там не сломали, пока будете лететь, — добавил Рафин-Е. — Бегом марш!

Реапланы мы нашли почти сразу, однако пилоты встретили нас ругательствами.

— Где пропадаете, всю ночь вас ждать?! — заорал один. Потом успокоился, зевнул. — Садитесь, только быстро.

И ведь не докажешь, что мы ждали командира. Чувствовалось, что пилоты нервничают, хотят есть и спать. Машины на взлете ревели прямо-таки злобно и в полете тряслись и дергались. Вдобавок Шилу все время что-то ворчал, а когда я попытался с ним заговорить, отвернулся к темному окну.

Потом было резкое снижение с болью в ушах. Открылся люк, и к нам, сквозь клубы холодного тумана, заглянул боец в угловатом штурмовом шлеме. Он был весь в грязи и в воде и, кроме того, сверкал глазами от злости.

— Наконец-то! — с ненавистью рявкнул он. — Спасибо, что не утром прилетели.

— Так ведь мы… — несмело начал я.

— Думаешь, нам делать нечего, только вас дожидаться!

Спорить глупо. Нужно брать детей и улетать.

Разведчик исчез из проема люка, канув в мокрый чавкающий мрак болота. «Заходите, ребята», — донеслось оттуда.

Я быстренько приклеил радушную улыбку, которой намеревался встретить детей дружеского угнетенного народа. Однако улыбка съежилась, едва только первое «дитя» заглянуло в люк. Заготовленное «Располагайтесь!» испуганно забилось куда-то в пищевод, превратившись в сдавленный хрип.

На меня пялилась рыжая косматая образина с налитыми кровью глазами и бородой, слипшейся от грязи и сала. Через мгновение ульдр протянул в салон мохнатые ручищи и ловко, по-обезьяньи запрыгнул, усевшись напротив меня.

Я не убежал, но только потому, что рядом сидел угрюмый Шилу и абсолютно не проявлял беспокойства. Между тем косматые детишки продолжали наполнять кабину. С них текли ручьи, они отряхивались, как собаки, расшвыривая болотную грязь во все стороны.

Я разглядывал их и искал хоть какие-нибудь положительные черты — как-никак, союзники. Но ничего положительного не находил. На них было напялено невообразимо грязное тряпье, в котором с трудом узнавались остатки цивилизаторской военной формы. У одного ульдра на голове красовались большие черные наушники. Обрывок провода болтался на груди, в него были вплетены несколько мелких косточек.

Другой украсил свою шею тяжелым ржавым кольцом с отверстиями под болты, отломанным, видимо, от какого-то старого трубопровода. Третий надел на руки две мощные пружины на манер браслетов. Чувствовалось, что они ему мешают, но, наверно, очень нравятся.

Всего в кабину влезло девять пассажиров. Двое были небольшого роста — мне по грудь, видимо, подростки. Остальные же — мощные, налитые мускулатурой гориллы.

— Все нормально? — спросил разведчик, заглянув напоследок к нам.

— Эй, а нам говорили, что будут дети, — сказал я на всякий случай. В самом деле, вдруг какая-то ошибка?

Разведчик фыркнул.

— А что, — сказал он, — думаешь, взрослые меньше любят жрать?

Люк захлопнулся.

— Если вздумают что-то отламывать, — флегматично проговорил Шилу, — бей прямо по мордам, не смущайся.

Я заторможенно кивнул, страшась даже подумать о том, чтобы бить ульдров «по мордам». Я догадывался, что могу получить в ответ.

Пассажиры вели себя довольно беспокойно — галдели, толкались, вертели головами и принюхивались. Я же, наоборот, старался дышать пореже — в кабине стоял запах псины.

Засвистели двигатели, реаплан качнулся и рванул вверх. Ульдры радостно заверещали, запрыгали на скамейках. Потом начали заниматься кто чем. Трое ловили насекомых друг на друге, один сладострастно расчесывал болячки на шее, еще один втихомолку что-то жрал, доставая еду из своих тряпок.

Наискосок от меня сидел ульдр, который самозабвенно возился с электронной игрой, нажимая по очереди все кнопки. Сильно сомневаюсь, что он понимал смысл этой вещицы. Скорее просто приходил в восторг от того, что изнутри доносится писк, а на экранчике меняются картинки.

Потом кто-то протянул ручищу и принялся дергать проводок на потолке. Шилу, ни слова не говоря, размахнулся и хрястнул любопытного по зубам. Обиженный ульдр часто заморгал, потом сгорбился и… жалобно заплакал. Его сосед слева радостно оскалился и дал обиженному под дых, а другой — шлепнул по макушке ладонью, похожей на совковую лопату. Все остальные громко захохотали.

Шилу тяжело вздохнул и отвернулся. Я сидел как на гвоздях и молил, чтобы этим бесхитростным существам не пришла в голову какая-нибудь веселая шутка. Ведь любой из них мог раздавить меня в лепешку даже случайно, просто неловко повернувшись.

Я боялся шума и гама, а потому не сразу заметил, что мой сосед как-то подозрительно притих. Он перестал подпрыгивать и выдирать из соплеменников клоки волос и теперь напряженно сопел.

Мое внимание привлек сухой щелчок снизу. Я глянул — и от ужаса едва не подпрыгнул выше потолка. Рыжая обезьяна самозабвенно копалась в механизме огнемета. Я моментально представил себе, какие могут быть последствия, и меня прошиб холодный пот. Я даже не смог решительно отпихнуть наглеца и уж тем более дать ему в зубы, как это сделал Шилу. Я только издал мекающий звук и потянул оружие на себя.