Сальмонельщики с планеты Порно - Ясутака Цуцуи Страница 34

— Да, известно. Но то, что я сказал, — не мои слова. Это сказал Шопенгауэр.

— Шоппинг… кто? Доставьте его сюда. Где этот человек с таким вульгарным именем?

— Он умер сто шестьдесят или сто семьдесят лет назад, — ответил профессор.

Федора Ласт онемела. Как она позже призналась своей приближённой Каприс Месьер, на мгновение её ошеломила мысль о том, что раз профессор Маклогик знаком с человеком, умершим сто шестьдесят или сто семьдесят лет назад, значит, ему самому должно быть за двести.

На этом мероприятии также присутствовали бизнесмен по фамилии Капитэл, модная поэтесса ле Бухмелье и писатель Плагиатсон. С их помощью круглый стол удалось кое-как завершить. Однако с тех пор Федора Ласт взяла профессора Маклогика на подозрение. За тем спором последовала серия мелких стычек между ними, причём довольно глупых. Например, конфликт из-за ставки муниципального налога, ссора во французском ресторане «Шато», когда спорщиков пришлось успокаивать официанту. Потом ещё была выходка разбушевавшихся студентов, которые устроили фейерверк и выкрикивали оскорбительные лозунги перед резиденцией мэра. И так далее, и тому подобное.

После разговора с Маклогиком Род Месьер вернулся вечером с работы и, к своему удивлению, обнаружил, что его жена Каприс уже дома. Она тут же обрушилась на него:

— Зачем ты распускаешь слухи, что Марин-Сити дал крен?

— Это не слухи. Это правда.

Род пустил в ход весь арсенал слов, жестов и других выразительных средств, чтобы объяснить, какой разговор с профессором Маклогиком состоялся у него утром на автобусной остановке, и сопроводил свои пояснения различными наблюдениями и выводами.

— Посмотри, отсюда видно. Все здания этого квартала накренились. И только Дзэндзэн-билдинг…

Каприс даже не попыталась взглянуть на погружавшийся в сумерки метрополис, куда указывал Род с их одиннадцатого этажа. Вместо этого она ядовито бросила:

— Ты дурак.

Глаза Месьера округлились. Он уставился на жену, стоявшую перед ним в неглиже со скрещёнными на груди руками.

— А тебе не приходило в голову, что это Дзэндзэн-билдинг накренился на северо-северо-запад? Вот почему я сказала, что ты дурак.

— Именно так я сначала и подумал.

— Ты попался на удочку этого старого козла. Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не разговаривал с идиотами вроде него?!

Месьер получил лёгкий удар по голове открывалкой, изготовленной из лапы кенгуру, которая лежала на обеденном столе. Он оценил уровень боли в 3,6 килтаго.

— Да, действительно я дурак, — проговорил он в полном унынии.

— Вот именно — дурак. Ну ладно, иди сюда.

Мисс Лояль вернулась домой примерно в то же время.

Заметив, что висевший на стене эстамп Шагала перекосился, она поправила рамку с чрезмерной тщательностью, многое объяснявшей в том, почему она всё ещё не замужем. Мисс Лояль отметила, что поправляет картину уже в третий раз, но никак не связала этот факт с разговором Месьера и Маклогика, о котором днём донесла мэру.

На следующий день профессор Маклогик отправился в полицейское управление с чертежами, демонстрирующими, как кренится Марин-Сити. Накануне вечером он поручил студентам инженерного факультета провести необходимые замеры. На детектива, который хотел его выслушать, он накричал: «Это серьёзное дело, вы для него не годитесь. Мне нужен шеф полиции!» Когда вышел О’Сторм, профессор показал ему чертежи и объяснил, что крен Марин-Сити — не дезинформация, не злонамеренная болтовня, а самый настоящий факт.

— Из-за чего же, по-вашему, возник крен? — задал вопрос О’Сторм, не в состоянии опровергнуть представленные доказательства, будто спрашивая, что делать дальше.

— Из-за сентябрьского тайфуна и чрезмерной подвижности балласта.

Говоря о «подвижности балласта», профессор имел в виду, что балластом плавучего города служат шарики для игры в патинко. [7]

— Но в балластных цистернах есть переборки?

— Какая-то из них повреждена. И есть вероятность, что в будущем то же произойдёт с другими. Цепная реакция.

— Вы хотите сказать, что крен может усилиться?

— Совершенно верно. Рад, что вы так быстро всё схватываете, — улыбнулся профессор Маклогик. — Хорошо, по крайней мере, что хотя бы шеф полиции не женщина.

О’Сторм подумал, что полиция могла бы самостоятельно поручить университету подготовить детальные замеры, а потом доложить о результатах мэру. Он понимал, что Федора Ласт никогда не поверит чертежам и вообще никакой информации, полученной от Маклогика. Если доложить ей, что он услышал от профессора, ему, шефу полиции, может достаться на орехи.

В ту ночь Федору Ласт, которая отдыхала в своём кабинете в резиденции мэра, разбудило четырёхбалльное землетрясение. В своё время именно она гордо объявила: Марин-Сити расположен на искусственном плавучем острове, поэтому землетрясений и прочих неприятностей можно не бояться. Но теперь она начала понимать, что резкое колебание водной массы способно ощутимо тряхнуть остров. Федора не смогла больше заснуть. Ей послышался слабый звук — будто где-то внизу, в глубине, со звоном перекатываются тысячи металлических шариков. Или это только показалось? С этим звуком у Федоры Ласт были связаны жуткие воспоминания, и она даже отчасти жалела, что балласт искусственного острова состоял именно из этих шариков.

Это было давно — тридцать пять лет назад. Муж Федоры Ласт, работавший на бумажной фабрике, был заядлым игроком. Он просаживал в патинко всю зарплату. А получал он по тем временам немало. Но этим дело не ограничивалось — денег не хватало, и он занимал, занимал… Ясно, что, если каждый день проигрывать хотя бы понемногу, за год набежит внушительная сумма. Иногда — раз в три дня — он кое-что выигрывал, но тут же тратил всё на выпивку и домой не доносил ничего. Денег в семье не оставалось, а надо было растить ребёнка. Найти надомную работу Федора Ласт не могла, поэтому, когда мужа уволили за прогулы и за то, что он слишком часто просил на службе аванс, у неё появился повод развестись с ним. После этого она направила всю свою энергию на работу в женской организации, входившей в одну политическую партию.

Не столько из-за землетрясения, сколько из-за вызванных им приливных волн к следующему утру Марин-Сити накренился на юго-юго-запад больше чем на три градуса. Поэтесса ле Бухмелье проснулась со страшной головной болью. Сначала она подумала, что во всём виновато похмелье, но голова не прошла и к обеду, поэтому она решила наведаться в ближайшую клинику Докусима. Там в приёмном покое собралось немало женщин, жаловавшихся на то же самое. Разговорившись с ними, она узнала, что у многих мучились головой и мужья, все страдали от головокружения. Ночью все женщины спали головой к югу. Ле Бухмелье не знала, что по примете класть подушку к северу — к несчастью.