Поединок отражений - Дмитрий Федотов Страница 34

Ужин и прогулка под луной удались на славу, чего нельзя было сказать про следующее утро. То, что я проснулся не в своей постели, хотя и не собирался заходить к новой знакомой «на рюмку кофе», привело лишь к запоздалому приступу стыда. Причем на этот раз источником самоедства оказалась даже не Рыжик, а Ксения. Да, похмелья никакого не было, несмотря на изрядное количество выпитого, ибо лучшее лекарство от бодуна — это… ну, вы поняли. Моей «целительницы» уже и след простыл, а на подушке лежал листок блокнота с отпечатком ее сочных и сладких губ…

Ну и кобель же ты, Котов! Хоть бы раз подумал, прежде чем… А, собственно, что случилось? Все же естественно вытекало одно из другого. Не мог же я, в самом деле, отказать такой женщине!.. А как же Ксения? Ты ведь еще вчера ее боготворил, «единственной» называл… А она меня просто послала. И она права… Ага, и тогда ты в отместку решил гульнуть! Потешить свое самолюбие. А как насчет Рыжика?.. Ну а что — Рыжик? Лена же сама… она же…

Я почувствовал, что от ушей к концу этого дурацкого спора остались одни угольки, и рука сама потянулась к валявшемуся на тумбочке телефону. Вот прямо сейчас позвоню ей и во всем признаюсь и… будь что будет!

Но как только я включил мобильник (сотовый просто необходимо отключать, если не хочешь заработать нервный срыв в процессе интимного свидания), на меня обрушился шквал звонков. Первым прорвался Ракитин.

— Где тебя носит, Димыч?! Я уже розыск хотел учинить!..

— Спокойствие, только спокойствие, — я все еще пребывал в расслабленном состоянии после жаркой ночи. — Я не дома, Олежек, можно ведь было догадаться…

— Извини… Но, боюсь, придется тебя огорчить, — не принял он обычного тона разговора. — Отныне ты — бомж!

— Что-о?! — меня буквально вынесло из постели, а желудок неприятно сжался, напомнив, что блинов там давно уж нет. — Это плохая шутка, майор!

— А я не шучу, — голос у Ракитина окончательно поскучнел. — Сегодня, двадцать второго июня, в три часа сорок минут утра в квартире известного журналиста и обозревателя «Вестника» Дмитрия Котова прогремел взрыв, эквивалентный, по оценкам специалистов, пятистам граммам тротила. Взрывная волна полностью уничтожила внутриквартирные переборки, выбила все окна вместе с рамами, а возникший следом пожар поглотил остатки обстановки. Кроме того, от взрыва пострадали в разной степени и соседние квартиры блока…

— Погоди, Олег, — смог наконец выговорить я, проглотив противный ком страха, ежом застрявший в глотке, — кто-нибудь… погиб?

— К счастью, нет, но… — Ракитин почему-то замялся, — соседка из квартиры напротив утверждает, что слышала голоса… буквально перед самым взрывом, — он вдруг посуровел и почти приказал. — Короче, Димыч, быстро собирайся и приезжай в управление, или нет — дуй сразу к дому. Там встретимся.

Вот это да! Вот это называется — влип «по самое не балуйся»! Отныне ты, Дмитрий Алексеевич, обыкновенная дичь, а дичь, как правило, долго не живет. Надо же, значит я все-таки сумел разворошить чей-то муравейник, значит все эти звонки с угрозами, нападение у гаражей — не пустое. Некто, весьма решительный и не стесняющийся в выборе средств, задался целью избавиться от въедливого и любопытного журналюги. Но почему так сразу радикально? Почему бы не попробовать более гуманные и проверенные временем способы? Может, я бы и согласился, скажем, на… А вот ни хрена бы я не согласился! Уж я-то себя знаю. Тогда получается, что и этот некто тоже прекрасно осведомлен о моем кредо, а ведь я его не обнародовал. Просто не было повода. Остается признать за моим таинственным визави некоторые, мм-м, необычные способности, позволяющие…

Я очнулся от очередного звонка и даже с какой-то опаской уставился на экран мобильника. Ничего особенного — звонил Колобок.

— Дмитрий Алексеевич, наконец-то! Вы живы? С вами все в порядке?

— Здравствуйте, милейший Григорий Ефимович! А что, собственно, со мной должно было приключиться?

— Ну как же, а… терррористический акт в вашей квартире?

— Так, — я резко поменял тон разговора. — Во-первых, откуда ты знаешь про… теракт? Во-вторых, с чего ты взял, что это вообще имеет ко мне отношение? И в-третьих, кому ты уже успел сообщить сию сенсационную новость?

— Я… мне позвонили… — в голосе Колобка послышались жалобные нотки, и я жестко пошел на «добивание».

— Кто звонил? Когда и откуда?

— Он не назвался, — Разумовский гулко сглотнул в трубку, и я представил, как он сейчас вытирает потную лысину и шею большим цветастым платком, который вечно торчит у него из заднего кармана любимых в это время года «багамов». — Он только сказал, что в отношении вас совершен акт возмездия, и чтобы мы, то есть редакция, даже не пытались выяснять — почему…

— Когда он звонил? — продолжал давить я.

— Полчаса назад.

— Откуда?

— Слушай, я же не Пинкертон! — попытался отбрыкаться Колобок. — По-моему, звонили с таксофона.

— Григорий Ефимович! — возопил в ответ я. — Речь идет о жизни и смерти вашего самого лучшего сотрудника, а вы шутки балуете!.. Значит так, — тут же вернулся я на прежний тон, — ты со мной не говорил, где я — понятия не имеешь, и вообще я тебе уже так надоел, что ты и рад от меня избавиться! Ясно?

— А почему?

— Потому что я еще пожить хочу, господин Разумовский!

— Ладно, не сердись, я понял…

— Последнее: кто еще знает про… теракт?

— Только главный и… твоя Леночка, — Колобок произнес имя Одоевской так, словно всхлипнул от отчаяния.

«Блин! — во мне вдруг всколыхнулось забытое чувство ревности, совершенно неуместное в сложившейся ситуации, особенно после моих вчерашних похождений. — Неужели этот бегемот до сих пор лелеет надежду заполучить Лену?! Не по Сеньке шапка!»

— А что, разве Лена звонила тебе?

— Да, буквально минут десять назад. Сказала, что давно хотела бы повидаться со всеми нами, мол, соскучилась…

— А ты ей, конечно, тут же все и вывалил?

— Нет, она сама…

— Как это — сама?! — Я даже плечами передернул: резкий и сильный порыв ледяного ветра едва не заморозил затылок. — Лена уже знала, когда звонила тебе?!

— Ну да… — Гриша упорно не понимал моей реакции. — Спросила только, мол, жив ты или нет.