Отчет Брэдбери - Стивен Полански Страница 34

Мы ехали в ее грузовике по федеральной автостраде 89 в Вермонте, миновав развязку возле Уайт-Ривер. Было десять часов утра. Мы только что отправились в путь. Мы были в дороге всего полчаса. За рулем сидела Анна. Она говорила не переставая, почти неудержимо. Главным образом она рассказывала о своем муже. Я предпочел бы сидеть молча, а если уж говорить, то о клоне. У меня было немало вопросов.

— Я отвезла тебя в… — Она произнесла название городка. — Показала окрестности. Потом мы пообедали стейками и сладким картофелем в закусочной Ле-Марса. Ты угощал. Ты был такой джентльмен.

— Я помню, — сказал я. — Это был хороший день. Мне очень понравилось.

Она приехала в Нью-Гемпшир накануне, в четверг, двадцатого августа, поздно вечером. Она очень устала. В тот день она проехала пятьсот миль за двенадцать часов, практически путь от Дюнкерка до озера Эри, и почти всю дорогу шел проливной дождь.

— Это заведение до сих пор работает, — сказала она. — Можешь себе представить?

— Нет, — ответил я.

Мы ехали в Монреаль, день был чудесный. Дождь перестал, выглянуло солнце, было не слишком жарко, движение было не интенсивным.

— Оно работает, — сказала она. — Мы с мужем часто там бывали. По вторникам там проходили вечеринки сальсы. Мы ходили туда с друзьями и танцевали. Вы с Сарой танцевали?

— Нет, — покачал я головой. — Сара серьезно относилась к танцам. Она была балериной.

Я никогда не был на балете, лишь видел отрывки спектаклей по телевизору и в кино. О сальсе у меня было весьма слабое представление.

— Ты когда-нибудь видел, как она танцует?

— Она не танцевала для меня, — сказал я. — Не хотела показаться неуклюжей.

— Я говорю про балет.

— Нет, — ответил я. — Я никогда не видел, как она танцует. А ты?

— Один раз. Она была прекрасна.

Анна потянулась через мои колени и открыла бардачок. Достала оттуда солнечные очки и надела их, потом взглянула на себя в зеркало заднего вида.

— Ну, как ты выглядишь? — поинтересовался я.

— Я бы сказала, просто супер.

— Согласен.

— Врешь, — проговорила она и продолжала: — Мы все взяли по нескольку уроков, чтобы не выглядеть совсем уж глупо. Я танцевала не очень хорошо. Хотя и не была намного хуже остальных. Мой муж умел танцевать. Такой огромный, а умел танцевать.

Она повернулась и посмотрела на меня. За темными очками я не видел ее глаз.

— Я знаю, как, когда и где ты встретил Сару. Ты ничего не знаешь о том, как ухаживали за мной. — Она улыбнулась. — Кто-нибудь в наши дни еще использует это слово?

— Я бы использовал, — сказал я, — если бы понадобилось.

— Ты — да, — кивнула она. — Мы вместе учились в школе. Он был на три года старше. Мы не были знакомы. Но я знала о нем, как и все остальные, потому что он был звездой спортивных команд. Играл в футбол и бейсбол. Он год проучился в Университете Южной Дакоты. Ему там не нравилось. Не нравилось быть так далеко от дома. Его отец погиб во время второй войны в Корее, а мать болела. Он приехал домой, устроился на работу в городе, школьным тренером. Они с матерью заботились друг о друге, пока она не умерла. Он унаследовал дом, и мы поселились в нем, когда поженились. Я до сих пор там живу. Я помню, что твоя мать умерла в День Благодарения в тот год, когда мы познакомились.

— Верно.

— А отца ты потерял еще мальчиком. Как мой муж.

— Да, — подтвердил я. — Но не на войне.

— В этом смысле мне повезло, — сказала она. — Мои родители развелись. Я почти не виделась с отцом, но мама всегда была рядом, пока мне не исполнилось пятьдесят. Она была рядом, когда родились мои дети, и дожила до того времени, когда они стали взрослыми. Мой отец никогда их не видел. К тому времени он уже умер.

— Это очень плохо, — сказал я.

— Ты так думаешь? — спросила она. — Я не уверена.

На это мне нечего было ответить. Анна перевела дух, затем продолжила:

— Мы с подружками увлекались мальчиками постарше, но мой муж не походил на тех, о ком мы мечтали. Он был слишком большим и устрашающим, с лицом и телом взрослого мужчины. Он был старомоден. Одевался как взрослый. И он не обращал на нас внимания. Мы были слишком молоды, слишком глупы. Я всегда была крупной, помнишь, в Аойве таких в шутку называли «кожа да кости». Мне не везло с мальчиками моего возраста, хотя у меня имелось несколько приятелей-мальчишек. Я был неуклюжей, неловкой. Помнишь?

— Нет, — ответил я. — Не помню.

— Ты очень любезен.

— Вовсе нет.

— Ладно, — сказала она. — Я была крупнее, чем большинство мальчиков, и стеснялась этого. Только на второй год учебы в колледже у меня появился первый парень и первый сексуальный опыт. Он был по-настоящему плохой парень. Наверное, я тебе о нем рассказывала. Злобный и очень жестокий. Я оставалась с ним больше года, думала, что не заслуживаю ничего лучшего. Я все время боялась его. Я делала с ним такое, что сейчас мне это кажется невероятным. Ничего, что я тебе рассказываю? Ты хочешь это слышать?

— Не знаю, — ответил я.

— Ну, я все равно уже начала, — едва заметно улыбнулась она. — Именно он решил, что нам надо расстаться. Я молила его не бросать меня.

Несколько мгновений она молчала. Я закрыл глаза, надеясь, что она больше не заговорит. Но она продолжила:

— Понимаешь, Рэй, когда ты приехал, и мы вроде как подружились, ты казался таким добрым, чутким и благодарным, что у меня появилась надежда.

— Я вовсе не был чутким, — возразил я. — Но я действительно был тебе благодарен.

— Может быть, и так, — сказала она.

Я не мог устоять. Она, хоть и косвенно, затронула интересующую меня тему. Я рискнул;

— Анна. Ты мне скажешь, что ты сделала с клоном?

— О чем ты?

— В твоих записях, — пояснил я. — Ты сделала что-то такое, чего испугалась.

— О, — проговорила она. — Вот что тебе хочется знать?

— Не только, — сказал я. — Но это я тоже хочу узнать.

— Почему?

— Потому что я — не добрый и не чуткий, — ответил я. — Я — любопытный.

— Не скажу, — проговорила она. — Не сейчас. — Она подумала мгновение. — Не было ничего особенного.

— Ладно, — сказал я. — Забудь, что я спрашивал.

В одиннадцать часов Анна объявила, что проголодалась. Мне тоже хотелось есть. Ни один из нас утром не завтракал; Анна слишком торопилась уехать. Мы остановились в маленьком кафе в Монпелье. Там было прохладно и солнечно, большие окна выходили на здание Капитолия. Из дюжины столиков только два были заняты, когда мы вошли. За одним из столиков сидела пара средних лет. Моложе нас. Очевидно, супруги. Они сидели рядышком, бок о бок, изучая расстеленную перед ними дорожную карту, оба в шортах цвета хаки и полуботинках. Они казались счастливыми. Интересно, глядя на Анну и меня, думают ли они о нас то же самое — что мы супруги и счастливы? За квадратным столиком посреди зала сидели четверо подростков в одинаковых красных бейсболках, серых штанах для игры в бейсбол, красных гетрах, красных футболках с номером на спине и названием местного спонсора поперек груди. Они ели яйца и блинчики. Бутсы они не надели в кафе, но бейсбольные рукавицы лежали на полу возле стульев. У одного из мальчиков выделялся синяк под глазом. Сегодня они еще не играли, потому что их форма была чистой.