Алый Крик - Себастьян де Кастелл Страница 34

Забрав Квадлопо из конюшни и проигнорировав комментарии всех встреченных по пути монахинь касаемо моей неприглядной внешности, духовной бедности и моего неприятного запаха, я провела следующие полчаса, объясняя Бинто, что произошло во время нашего пребывания монастыре. Я пропустила только подробности того, что матери-настоятельницы заставили меня пережить заново.

Пальцы устали рисовать в воздухе знаки. Я делала это быстро – с моей точки зрения – и мучительно медленно с точки зрения Бинто. Только теперь я осознала, сколько нужно терпения, если не можешь понять, что говорят люди, и вынужден ждать, когда кто-нибудь тебе объяснит.

– Почему ты не научился читать по губам? – спросила я, когда мы вели Квадлопо по каменистому склону прочь от монастырской сторожки.

– Отец не разрешал мне.

Это показалось странным и жестоким запретом, наложенным на ребёнка. Бинто заметил недовольство, мелькнувшее на моём лице.

– Он был хорошим отцом, – настаивал мальчик.

– И почему хороший отец не хотел, чтобы ты понимал окружающих людей?

Несколько минут пальцы Бинто оставались неподвижными, и пока мы тащились по тропинке, единственным моим собеседником был Квадлопо, бросавший на меня обиженные взгляды. Конь, казалось, хотел дать мне понять, что я совершенно напрасно забрала его из дома, от людей, которые ему нравились, – только чтобы затащить на эту холодную и неприятную горную вершину. Здесь даже не нашлось ни одного куста, достойного стать обедом.

– Синяя Птица?.. – Я изобразила имя мальчика именно так, как он сам себя назвал в день нашего знакомства. Мне хотелось привлечь внимание Бинто. Я боялась, что огорчила его неуместным вопросом.

– Я думаю, – сказал он жестом.

Это было что-то новенькое. Обычно в разговоре Бинто реагировал мгновенно, почти рефлекторно, словно вообще не задумывался над ответами.

И даже теперь, когда он начал говорить, его пальцы двигались медленнее, чем всегда. Он как будто хотел, чтобы я поняла: эти знаки были лишь приближением к тому, что он пытался донести.

– Читать по губам – значит, видеть, как формируются звуки, – начал он. – Независимо от того, видны звуки или слышны, они всё равно одни и те же. Это как, например, писать. Понимаешь?

– Ты не умеешь читать?

– Нет. Мой отец…

– Запретил это.

Бинто сделал жест двумя пальцами, который на самом деле не имел никакого отношения к соответствующему слову, но должен был выразить недовольство тем, что я его перебила.

– Читаю ли я слова на бумаге или по губам, они всё равно остаются твоими словами. Твоим языком. Я не должен этого делать.

Я придержала Квадлопо, и так бредущего без излишней поспешности. Я знала, что Рози будет ждать нас ниже по склону. Что бы ни пытался донести Бинто, мне хотелось, чтобы это осталось между нами.

– Разве сейчас, используя знаки, мы не говорим на одном языке? – спросила я.

– Нет, Добрая Собака, не говорим. Знаки – это мост между нашими способами мышления. Если бы я выучил твой язык – любой из ваших языков – мой собственный испортился бы.

Что там сказал матушка Шёпот? Что-то о крике Бинто, в котором скрыт некий уникальный паттерн. «Это нечто вроде особого языка». Но создал ли Бинто этот язык сам – или отец каким-то образом внедрил его в сознание мальчика? Или тут было даже нечто большее – способ видения и описания мира, свойственный человеческому сознанию, обретающему границы лишь тогда, когда мы загоняем эти бесконечные значения в рамки слов.

Теперь я остановила Квадлопо. Конь бросил на меня взгляд, подразумевающий, что пора определиться: покидаем мы в конце концов эту гору или нет.

– Синяя Птица, когда ты закричал… – Я осознала, что он, возможно, даже не понимает, что значит это слово, хотя жест был знаком нам обоим. – Когда ты издал громкий звук ртом, монахини сказали, что твой голос…

Я снова попыталась сформулировать то, что они говорили мне в тот момент.

– Они думали, что ты используешь особый язык. Не такой, на котором изъясняюсь я или любой другой человек.

– Да, – сказал он, расслабив плечи – словно испытал облегчение от того, что я наконец поняла. – В монастыре Сад Безмолвия мой отец изучал… – Мальчик снова помедлил, ища правильные знаки. – Язык-под-языком. Понимаешь?

– Думаю, да.

Бинто бросил на меня недоверчивый взгляд, однако продолжил:

– Мой отец не мог сам научиться говорить на этом языке, потому что его речь уже была испорчена. Чтобы говорить на одном языке, ты не должен говорить на других. Понимаешь?

– Синяя Птица, хватит спрашивать, понимаю ли я.

– Прости.

– И какова цель изучения этого языка-под-языком?