Братья ветра. Легенды Светлого Арда - Тэд Уильямс Страница 34

И я понимал причину. Лорд зида'я Эназаши, чья роща ведьминого дерева нас интересовала, уже давно стал властителем гор и тайного города Серебряный дом – задолго до того, как родился старый король Эрна Горлах. На самом деле для смертных эрнов Эназаши являлся такой же пугающей мифической фигурой, как королева Утук'ку для моего народа. В древней истории слуги Дермода о Роще Леди говорилось про обещание Эназаши, объявившего, что любой смертный, которого там найдут, будет подвергнут безжалостной казни, поэтому люди Кормаха, пусть и верные своему принцу, испытывали очевидный страх перед будущим.

– В последнее время то и дело всплывает имя леди Азоши, – сказал я лорду Хакатри. – Но я почти ничего о ней не знаю, если не считать того, что слышал во время нашего путешествия. Почему представительница вашего народа отдала землю смертным?

– Никто не знает ее историю целиком, – ответил мой господин. – Но образ мыслей леди Азоши всегда был странным, даже в глазах других зида'я. Она прибыла сюда вместе с Эназаши и его кланом на одном из Восьми кораблей. Но Азоша не захотела подчиняться своим соплеменникам лишь по причине того, что они превосходили ее числом, поэтому почти сразу покинула место высадки, до того, как вокруг корабля построили город Серебряный дом. Вместе со слугами и приближенными – а она играла важную роль в Саду – Азоша построила собственный дом, выбрав высокую гору, которая позднее получила ее имя М'йин Азошаи.

Там она жила так, как хотела, и немало самых ученых – или необычных – людей из нашего народа ее там навещали. Многие из них оставались у Азоши навсегда, предпочитая ее поселение даже Тумет'ай, первому великому городу, построенному нами. Ее дом прославился благодаря художникам и философам, которые у нее гостили.

Мой господин замолчал, пока его лошадь перебиралась через упавшее дерево, и в этот момент заговорил Кормах.

– В наших легендах говорится, что она была великой волшебницей, не творившей злых дел.

– Уверен, что со стороны так и казалось, – с улыбкой сказал Хакатри. – Весьма возможно, Азоша и ее подданные занимались практиками, которые другие считали странными и опасными, но по большей части в известных мне легендах главным оставалось то, что она неизменно следовала своим путем и даже не делала вид, будто ее интересовало мнение других.

– И все же почему она отдала свои земли эрнам? – спросил я. – Странный поступок для аристократки зида'я.

– Ответ на твой вопрос никому не известен, – сказал Хакатри. – Многие пытались его найти, и существовало огромное количество самых разных версий – столько, сколько птиц на небе.

– В нашем народе, – сказал Кормах, – говорят, что она полюбила Эрна Охотника, который был очень сильным мужчиной.

И вновь мой господин улыбнулся.

– Может быть. Но одно известно наверняка: Азоша, как и Утук'ку из клана Хамака, была старой, когда наш народ бежал из умиравшего Сада, – она собственной рукой написала завещание, в котором дарила свои земли наследникам Эрна. Будучи смертным, Эрн так об этом и не узнал, но ее наследие засвидетельствовала Са'онсера Сендиту, моя бабушка. Поступок Азоши вызвал возмущение лорда Эназаши, как ты слышал из его собственных уст, Памон. А потомки Эрна, как и принц Кормах, с тех пор живут на этих землях.

– Должно быть, леди Азоша была очень волевой, – сказал я, но почему-то подумал про Ону из Вороньего Гнезда, жену Изгнанника.

Леди Она рассказала мне странные вещи, и я о них думал с тех пор, как мы покинули Маяк. Мысль подобна зерну, и хотя сначала оно совсем маленькое, потом начинает быстро расти. Человек может умереть или остаться позади, но его идея будет продолжать жить.

– У нашего народа всегда хватало волевых женщин, – сказал Хакатри, и, хотя он рассмеялся, когда произнес эти слова, я уловил в его голосе гордость. – И никто не станет спорить, что Азоша была одной из таких женщин. Она писала стихи, изучала философию и любила говорить на серьезные темы. Ее придворный бард однажды назвал Азошу «Госпожой неудобных вопросов», а некоторые ее идеи до сих пор вызывают споры среди мудрейших старейшин.

И снова он попал в точку. Что спросила леди Она о моем господине зида'я? «Почему ты ему служишь? Почему он господин, а ты – слуга?» Я легко мог представить, как Азоша задавала такие же вопросы и какое смущение они вызывали.

Мы продолжали подниматься в горы, и Хакатри спросил у принца:

– А ваш дед удивился, когда узнал, что зида'я пришли к вам на помощь?

– Король ничего не знает, – ответил Кормах. – Он подумал, что вас прислал император Наббана.

– Но разве не ваш дед отправил вас в Асу'а за помощью? – спросил Хакатри.

– Я должен кое-что вам сказать, лорд Хакатри, и, надеюсь, благодаря вашей мудрости и доброте вы сохраните мои слова в тайне от остальных. В последнее время король Эрна понимает очень мало. Вы видели, как сильно повлиял на него возраст. – Кормах покачал головой. – Когда-то мой дед был великим королем – именно по этой причине Эрн так вырос за время его правления. Но ему уже больше восьмидесяти, и он практически утратил разум. О том, что мне следует отправиться в Асу'а, мы приняли решение вместе с отцом.

– Но почему тогда ваш отец не стал королем? – спросил Инелуки.

– Вы же видели его состояние, милорд. – Казалось, Кормаху не особенно понравился вопрос. – Вожди не примут моего отца в качестве короля. Многие говорят, что боги прокляли его болезнями. Если он займет трон, большинство вождей, в особенности самые могущественные, повернутся спиной к трону и моей семье. Некоторые правители в западных землях считают себя королями, хотя не носят титул. Кое-кто происходит из родов знатных вождей, но другие всего лишь прехан, как мы их называем – вороны, – главари, почти не отличающиеся от разбойников. Если они узнают, как сильно постарел мой дед или что отец стал королем, они решат, что трон ослабел, и, как настоящие вороны, примчатся сюда, чтобы разорвать королевство на части. И все вернется к тому времени, когда еще не появился Эрн Великий – быть может, даже хуже, потому что многие вожди процветали под нашим правлением, успели построить укрепленные города и собрали собственные сильные армии.

– В таком случае могу я спросить, – вмешался мой господин, – почему вы сами не займете трон, Кормах? Вне всякого сомнения, ваш отец посчитает, что это разумно.

– Весьма возможно, но я не стану так поступать, пока дед жив. Плохо уже то, что мой отец вынужден терпеть презрение невежественных людей, которые обращаются с ним как с ничтожеством, хотя его разум полон мудрости, как и у всех его предшественников. – В голосе Кормаха появилась горечь. – Я не допущу, чтобы он ушел именно так. Когда мой дед умрет, отец примет корону, но тут же заявит, что болезнь не позволяет ему править страной, и передаст корону мне. Я не могу лишить его этого права.

Я подумал, что Кормах очень благороден для смертного, но опасался, что его упрямство может привести к плохим последствиям. Почти наверняка все в Эрне уже знали, что старый король не способен править страной. Такое случалось и у народа моего господина, хотя не слишком часто. Хакатри однажды рассказал мне, что Сонизо, первый правитель Кементари, с возрастом стал невероятно угрюмым, а потом погрузился в пучину безумия, но такое случалось настолько редко, что про тех, кто страдал от подобных вещей, начали говорить: он «превратился в Сонизо».