Мой пушистый фамильяр - Наталья Корепанова Страница 34

Я слушал короля гномов и мне с каждой секундой становилось все тяжелее. К концу его рассказа чуть на землю не свалился от той скалы, которую нарастил в душе за это время.

Как уберечь Василинку от охотящегося за ней маньяка?

Зачем она ему нужна?

Кому так насолила ведьма, что он никак успокоиться не может?

Или Василинка — просто случайная жертва, а колдун охотится за мной, а не за ней? Ведь если уничтожить хозяина фамильяра, то и фамильяр потеряет свою силу. После смерти моей ведьмочки я либо самостоятельно умру, либо потеряю силу настолько, что прибить меня сможет даже начинающий колдун. Когда умерла ведьма, мне на пару минут плохо стало, но тут в ее теле Василинка оказалась, и привязка сохранилась. Но колдун не даром потребовал отрезать ведьме голову. В этом случае уже никто не сможет вселить в тело другую душу. А погибнет Василинка…

Впрочем, это я уже говорил.

И почему-то мне казалось, что я прав. Что охота идет за мной. Что такого могла сделать даже сильная ведьма, чтобы ради ее головы похищать сыновей подземного короля и грозить катаклизмами, грозящими погубить целый народ?

Нет. Ведьма, конечно, та еще зараза была, но ничего подобного не совершала. Я же весь год был рядом, все ее гадские дела знаю, ею за этот год сделанные. Не было среди них ни одного, ради которого стоило все это затевать.

Значит, причина во мне. А пострадают Василинка, Персен и подгорные жители.

Что же делать? Как их спасти?

Просто чудо, что сегодня мне удалось Василинку защитить. Если бы она не держалась за куртку Персена, если бы тяжесть свалившегося на нее колдуна не задержала гномов, которым пришлось прикладывать дополнительное усилие, потребовавшее секундной задержки, я бы мог и не успеть. А самостоятельно прорваться сквозь стену я бы не сумел. И где бы я тогда Василинку искал?

Как подумаю о том, что бы с ней случилось в этом случае, так меня в жар бросает и шерсть дыбом встает.

Как же защитить тебя, ведьмочка моя? Как уберечь?

Забраться в заплечную сумку, которую она на себе тащит, и сидеть там? Так я оттуда ничего не увижу, а в случае нападения могу вообще не успеть из нее вылететь.

Сидеть у нее на плече? Это для нее лишняя тяжесть, а она, бедняжка, и так устает от таких длинных переходов. Давно ли мы из дома ушли, а она уже осунулась и похудела. Не привыкла к таким нагрузкам. В ее-то мире столько ходить не нужно. Всякие троллейбусы да автобусы для передвижения существуют.

Мы, конечно, тоже дальше не пешком пойдем, но это, пожалуй, еще опаснее будет. Лошадь напугать не сложно, особенно — если ты колдун умелый. А вот удержится ли Василинка в седле, если лошадь понесет — большой вопрос. Кажется мне, что лошадей раньше она только на картинках видела.

Может, веревочку взять в зубы, да лететь за ней, как воздушный шарик, которым дети забавляются? А второй конец веревки ей к поясу привязать. Тогда, вроде, и при ней буду, и свободен для маневра останусь. Веревку выплюнуть — секундное дело.

Ага, а если, кинувшись на помощь, забуду про веревку и вместе с Василинкой взлечу, да еще ее обо что-нибудь приложу? О скалу какую-нибудь или о дерево? Вряд ли она меня поблагодарит за такую заботу.

Да уж. Куда ни ступи — все в болото угодишь.

За тяжелыми думами я и не заметил, как воцарилась в пещере тишина. Очнулся, только когда услышал:

— Пушистик, ты меня слышишь?

Вот за что я Василинке благодарен, так это за то, что она меня при посторонних никогда Антроном не называет. А наедине не называет Пушистиком. Вроде, и не просил ее ни о чем, а она сама догадалась, что мне хотелось бы свое имя в тайне сохранить. И в то же время, когда мы одни, мне приятно бывает услышать свое настоящее имя. Никогда оно мне не нравилось, а сейчас просто таю, когда его слышу. Особенно, когда его Василинка произносит. Оно в ее устах таким красивым становится. Удивительно просто.

Впрочем, ничего удивительного. Оно мне сейчас о другой жизни напоминает. Хорошей жизни, веселой.

Что-то я опять отвлекся.

— Ты что-то сказала?

— Угу. И не один раз, — съязвила Василинка.

— И что я прослушал?

— Все.

Василинка надулась на минутку, но, выслушав мои извинения, решила сменить гнев на милость и повторила:

— Я сказала, что нужно как-то его величество выручать. Нельзя, чтобы у него сыновей выкрадывали. Да и всякие обвалы тут не нужны. Но и голова моя мне дорога, не хочу ее колдуну злобному дарить. Не заслужил он такого подарка. Думайте, что делать будем?

Персен лоб наморщил, показывая, как глубоко он задумался. Василинка губу прикусила. Я… А вот интересно было бы на себя со стороны посмотреть: что я делаю, когда о чем-то размышляю? Вернусь во дворец, нужно будет перед зеркалом в задумчивости постоять.

Так. Опять я не о том думаю.

Взглянул на пленников. Они уже все в себя пришли и смотрели на нас с такой надеждой, что мне не по себе стало.

Они ж на нас надеются, а я все отвлекаюсь на мысли свои дурацкие. Что же сделать, чтобы спасти их, бедных, от той участи, что им колдун приготовил?

— Я придумала! — вдруг радостно воскликнула Василинка, и мы все повернулись к ней. — Нам нужно к духу гор обратиться! Пусть он над гномьим царством защиту поставит!

— Ты с ума сошла, — затрясся король. — Как ты смеешь вообще упоминать его имя? Он ведь и разгневаться может!

— Я не упоминала его имя, — растерялась Василинка. — Или его зовут Дух? Я не знала.

— О горе нам! — внезапно заголосил король так, что мы вздрогнули. — За что нам такое наказание?