Сердце дракона. Том 12 - Кирилл Клеванский Страница 34

Хаджар крепче сжал меч. Дракон или не дракон, Травес был его учителем. Тем, кто отдал за Хаджара все, что у него было. И едва не пожертвовал своим же посмертием, ради жизни потомка.

Никто, будь то министр страны драконов, ей император, бог или демон, не мог безнаказанно оскорбить учителя Хаджара.

— О, так ты не знал, — засмеялся Министр. — Тогда подожди немного… Дай я расскажу тебе.

— Джу ты…

— Замолкни! — рявкнули министр и Чин’Аме, что странно, мгновенно замолчал. — С тобой, грязный предатель, у нас будет отдельный разговор. И видит Высокое Небо, муки, которые ты познаешь, заставят прослезиться даже Князя Демонов.

Чин’Аме, казалось, был абсолютно раздавлен этими словами.

Проклятье, что такого Джу смог сотворить, что могучий дракон-волшебник выглядел перед ним побитым псом. И при этом Хаджар чувствовал, что их сила примерно равна.

Значит шантаж?

Нет, слишком мелко и…

— Поверь мне, мальчик, — вдруг окликнул Дракон. Сверкнули его ногти, украшенные драгоценным волшебным металлом. — у тебя нет времени на пространные размышления. Но, раз уж нас свела судьба, я расскажу о твоем предке. Кем ты считал Травеса? Потомком первого Императора и наследником трона региона Белого Дракона?

Хаджар, на самом деле, действительно так и считал. И, видимо, Джу это понял, так как резко рассмеялся. Резко, неприятно и глубоко. Он буквально истерически гоготал, держась за живот.

— Травес был великим воином, — с трудом, отдышавшись, произнес он. — но, в куда большей степени, он был великим пастухом. Как и все его предки о материнской линии.

— Материнской линии…

Острая догадка пронзила сознание Хаджара.

— Вижу ты начал догадываться, — кивнул Джу. — да, мальчик, Императорский род, как-только становится таковым, первым, что делает — меняет свою кровь. Меняет таким образом, чтобы у правителя родился лишь один наследник. Не важно, женского или мужского пола, но только один. И не важно, люди, драконы, фениксы, островные тролли, эльфы или гномы. Все хозяева регионов и империй устроены одинаково.

Акена и наследный принц Император.

Летиция Карейн…

Ходили слухи о том, что Император увлекается исследованиями крови. Как и о том, что Летиция не та, за кого хочет себя выдать.

— Но бывает так, что и Император встречает не ту, которая суждена ему еще с рождения, — продолжал министр Джу. — а ту, которая суждена ему Книгой Тысячи… судьбой, если захочешь.

— Спутник пути развития, — прошептал Хаджар.

— Именно он, — кивнул Джу. — это происходит редко. Такая — настоящая любовь, ну или неподдельная моногамия, если говорить не про людей, а про… нас, встречается крайне редко. И еще реже она встречается, когда дело касается Императоров — сильнейших и потому самых одиноких существ. Но, все же, иногда Высокое Небо решает за нас.

Теперь… только теперь Хаджар понял, в чем причина того, что Акена так старательно пыталась всеми правдами и неправдами покинуть Запретный Город.

А еще, почему она ненавидела Рекку Геран. И откуда у Рекки Божественные, пусть и порочные, но все же — Божественные клинки.

Откуда им взяться, как не из клана кузнецов Вечной Горы.

А из какого клана вышла жена короля? Из какого клана вышел глава корпуса Стражей?

Клан Вечной Горы.

Вот только жена Императора не была матерью Акены. Она не была той, кому принадлежало сердце Моргана. И красавица Акена была вечным этому свидетельством.

Проклятье…

Проклятье!

— Вот теперь ты видишь всю картину, мальчик, — продолжал Джу. — Травес сын простой представительницы клана Весеннего Посева. Крестьянки. Она работала в саду первого Императора. Безродная простушка. Дурная собой и слабая головой. Мерзкое пятно на полотне нашей славной истории. Но, увы…

Следующие слова Хаджар не услышал.

Вместо этого он услышал рев такой жуткой ярости, что Хаджар не понимал, как его никто, кроме него услышал. Более того, он не понимал, как не исчез, не был раздавлен, сожжен и уничтожен подобным чистым и незамутненным, звериным гневом.

Он не понимал, почему не сгорело бескрайнее небо, почему не запылала вселенная, как не загорелась земля под его ногами.

Он не слышал министра Джу…

Хаджар с трудом мог вздохнуть…

Он не мог пошевелиться.

Потому что, если бы мог, то в ту же секунду упал бы на землю и, схватившись за грудь, в районе сердца, пытался бы выжить. Возможно, он собственными пальцами бы вскрыл грудную клетку, чтобы вырвать оттуда занозу дикой ярости.

Ибо это была не боль.

Не та, которую он ощущал прежде.

Это была боль от бессилия.

— Мы должны были встретиться позже, потомок, — по снегу к Хаджару шла огромная фигура воина.

Два с половиной метра ростом, с тяжелым мечом в руках. В расколотых латах, покрытый шрамами и кровью. Своей и врагов. На его голове корона. А в глазах бесконечная мудрость.

На его голове два рога. Один целый, а другой надломленный.

Так выглядел первый Император Драконов.

Он шел к Хаджару, и его шаги не оставляли следов на снегу.

Но не потому, что он обладал той же магией, что и министр Джу. Нет, он их не оставлял потому, что был даже не Тенью, а лишь осколком сознания, заключенным внутри Хаджара.

И сейчас никто, кроме самого носителя, его не видел.

— Мы должны были встретиться, когда ты увидишь путь среди звезд, — его голос звучал огнем первобытной, звериной ярости. Той, которая повела первых зверей на приступ Седьмого Неба. Той, которая и породила славу Черного Генерала, как величайшего мечника. Когда он обагрил свой черный клинок кровью мириада монстров. Хаджар не знал, откуда ему было это известно, но все же — он это «помнил». — Я хотел провести тебя по нему. Показать, насколько велик был наш предок, оставивший эту мудрость. Но судьба всегда вмешивается в наши планы.

Джу что-то говорил, а Хаджар слышал лишь грохот слов Первого Императора.

— И, может, из-за этого поступка, я обреку регион Белого Дракона на неминуемую гибель, но… — великий воин древности, первый Император Драконов, встал напротив Хаджара. — есть вещи, юный воин, которые важнее страны, империи, региона… даже целого мира. Есть вещи, ради которых ты, однажды, будешь готов этот мир уничтожить. Когда-нибудь ты узнаешь, что имеет для тебя цену выше, чем жизни всех, кто ходит под Высоким Небом.

Хаджар смотрел на него. Великого и огромного. Могучего и мудрого.

Такого, каким и должен быть Правитель.

Огромной скалой, способной защитить своей тенью тех, кто укрывается в ней от жара палящего солнца.