Последний рассказ - Борис Сапожников Страница 34

Магистрат Монгрен смотрел на меня примерно так же, как мадам-дипломатесса после истории с астрийским атташе. Вроде и под суд отдать надо, а выходит, что и не за что. В этот раз я, как ни крути, спас всех, а может, и нет. Одни святые ведают — и то вряд ли, — что случилось бы, доберись эльф до заточённого в кристалле, не будучи изранен особыми пулями.

— Я просто не знаю, что делать с тобой, — честно произнёс Монгрен. — Никто не знает, герой ты — спасший всех нас, или же пособник террориста номер один, едва не угробивший весь урб.

— Я этого тоже не знаю, — столь же честно ответил я. Хотел было пожать плечами, но резкая боль заставила отказаться от этой идеи. — Мы пытались остановить того эльфа, но не смогли.

— Если бы стал запираться и врать насчёт террориста, я бы сгноил тебя. Отправил на каторгу, ни один суд бы не вынес другого решения.

Тут он был прав — судья, только узнав, что я отпустил с миром террориста номер один, вынес бы обвинительный приговор. И только от прокурора зависело бы, каким он будет: потребует смертную казнь — и я лишусь головы, нет — сгину в малярийный болотах Аннамита или Крик-Антиль.

— Так что же, я свободен? — удивился я.

Неужели так легко отделался — всего-то пара недель в камере и постоянные допросы? Меня допрашивали контрразведчики, жандармы, сам Монгрен от Надзорной коллегии, — я всегда отвечал максимально честно, скрывать мне было абсолютно нечего.

— Да, — кивнул магистрат. — Сегодня же выйдешь на свободу. Только предупрежу сразу, твоя лицензия аннулирована Робишо, контора — закрыта. Тебе вернут вещи и оружие, но с нательной бронёй, которой ты владел незаконно, придётся расстаться.

Далеко не самая большая, хотя и обидная потеря. Хорошо ещё, все особые боеприпасы расстрелял: найди их — и мне грозил бы срок за расхищение особо ценного военного имущества. Вряд ли Монгрен признал бы официально, что выдавал их мне и Дюрану.

— А что с Дюраном? — спросил я, вспомнив о боевом товарище. Как-то даже неприятно стало — столько времени прошло, а я ни разу не поинтересовался его судьбой.

— Его так и не нашли, — ответил Монгрен, — скорее всего, он слишком близко находился к особому корпусу. Всё, что там не сгорело в луче, рухнуло под землю. Раскопки ещё ведутся, но вряд ли что-то найдут.

Вот так, Эмиль Дюран погиб — сгинул в проклятом луче, порождённом эльфами и заточённым в кристалле существом. Дюран дал мне шанс прорваться, а я не сумел спасти его. На душе стало тяжко, захотелось напиться. Вдрызг, так чтобы наутро ничего не помнить, кроме одного стакана крепкого пойла, сменяющего другой.

В общем, это и так были все мои планы на ближайшее будущее — дальше чем на несколько дней я предпочитал не загадывать.

Как и сказал Монгрен, меня отпустили в тот же день. Вернули почти все вещи, даже оба «Нольта» и «Фромм» с патронами. А вот удостоверение детектива агентства «Континенталь» — нет. Как сообщил сотрудник контрразведки, выдававший мои пожитки под роспись, его забрал в первый же день моего задержания кто-то из администрации «Континенталя».

Робишо быстро расквитался со мной за всё — уверен, бывший патрон так и не простил мне интрижки с его секретаршей. В подобных вопросах он оставался удивительно мстительным и мелочным человеком.

И всё же первым делом я отправился не в кабак на углу Орудийной и Кота-рыболова, а к себе домой. Отчаянно хотелось переодеться после двух недель в камере. Да и кое-какие запасы алкоголя есть и в квартире, так что начать могу дома, а там как пойдёт. Добирался долго — урб напоминал муравейник после войны. Кругом сновали деловитые люди, однако по их виду сразу становилось ясно: они только изображают бурную деятельность, чтобы не думать о том, что творится вокруг. Многие здания пострадали в результате падения эльфийской крепости, их фасады щерились пустыми оконными проёмами или фанерой вместо стёкол, по кладке змеились трещины, то и дело до сих пор отпадали куски облицовки или какие-то украшения. Все старались идти подальше от домов, и автомобилисты постоянно раздражённо сигналили тем, кто выходил на проезжую часть.

Трамваи не ходили из-за оборванных проводов и искорёженных рельс. Вот и пришлось мне шагать через урб, каким-то чудом переживший две катастрофы меньше чем за три месяца. Я шёл и шёл, думая о своём. О будущем задумываться не хотелось — его у меня сейчас просто не было. Дальше запоя насколько хватит денег и кредита в кабаке на углу Орудийной и Кота-рыболова планов не строил. Я шёл вместе с потоком людей, гномов, полуэльфов, орков и полуорков — сотен и сотен тех, кто населял Марний. Вместе с ними смотрел под ноги, вместе с ними держался подальше от обрушающихся фасадов, вместе с ними ругался на автомобилистов, а те крыли нас в ответ отборной бранью. Я видел потасовки между пешеходами и водителями, видел, как несколько авто перевернули, когда сидящие за рулём вели себя слишком уж нагло. Но я шёл мимо всего этого — мне не было дела ни до чего. Как и большинству на улицах.

Я вошёл в дом, где снимал квартиру. Он относительно уцелел, хотя и потерял все окна. Вряд ли их вставят скоро, надеюсь, хоть до зимы управятся, а то тут всё промёрзнет насквозь. Лифт неприятно напомнил подъём из хрустальной пещеры. Но я старался не думать ни о чём таком. Я вышел из кабины и не сразу увидел стоящую в коридоре фигуру, а увидев, не придал значения.

Однако когда стоящий поднял голову и взглянул на меня, я сильно удивился. Совсем не ожидал увидеть его здесь.

— Ты? — спросил я. — Что тут…

Произнести слово «забыл» я не успел. Боль пронзила грудь, потом живот. Потом я услышал два выстрела. А после была только тьма.