Аромат книг - Кай Майер Страница 34

Флоренс негодующе фыркнула и вновь занялась своим письмом. На колпачке дешёвой перьевой ручки, которой она пользовалась, виднелись следы зубов, перо подтекало, оставляя на бумаге кляксы.

– Вот послушайте, что я накропала, и скажите, что вы об этом думаете. «Уважаемые господа, – я имею в виду этих паршивых клеветников, называющих себя журналистами “Таймс”, этот бесчестный сброд, – так вот, уважаемые господа, в ответ на вашу статью прискорбного содержания, повествующую об эффекте, якобы возникающем при чтении наших публикаций, обладающих значительной педагогической ценностью, публикаций, которым вы вменяете в вину ни более и ни менее как подстрекательство к тяжким преступлениям и насилию, распространение скверной манеры выражаться и призыв покончить с семейными ценностями и английским жизненным укладом, я желала бы внести небольшое уточнение в надежде на то, что, распознав свою ошибку, вы, в свою очередь, сочтёте нужным опубликовать в вашей уважаемой газете соответствующие исправления. Многочисленные произведения, появляющиеся на свет в почтенных стенах “Издательской компании Оукенхёрст”, готовятся к публикации с глубочайшим почтением к письменному слову вообще и к языковым деталям в частности и предназначены вниманию лиц мужского пола любого возраста, почитающих своим предназначением совершать подвиги во славу своей великой нации и для удовлетворения своих желаний. В чайных домах Японии, в дебрях Африки, в чилийских шахтах, на ранчо Ла-Платы, на берегах Миссисипи и на речных судах, курсирующих в Конго, – везде, везде в ходу английский язык, везде он на пути к тому, чтобы стать господствующим наречием всех народов, объединённых скипетром и державой нашей возлюбленной королевы Виктории. И во всех этих и многих других уголках земного шара наши публикации объединяют уроженцев всех континентов, последователей всех религий и представителей всех умонастроений. Осознавая возложенную на нас ответственность, мы считаем необходимым рисовать в наших книгах лишь образцовые человеческие качества, достойные лечь в основу будущего Британской империи и всего мира».

Далее следовали пространные рассуждения, составленные в том же высокопарном стиле. Флоренс Оукенхёрст зачитывала своё письмо в редакцию «Таймс» с растущим воодушевлением. Дойдя наконец до конца – хотя это был ещё далеко не конец, а всего лишь пассаж, на котором прибытие Мерси помешало её дальнейшим эпистолярным поползновениям, – девушка обессиленно уронила руки на крышку письменного стола.

– Итак, Мерси Амбердейл, что скажете?

– Полагаю, вы как нельзя более точно подчеркнули все преимущества ваших изданий.

– Да, конечно, но чувствуете ли вы, что я хочу сказать? Тронули ли мои слова ваше сердце?

– Моё сердце?

Флоренс стремительно придвинулась к Мерси, перегнувшись через столешницу, как будто хотела схватить девушку за воротник и хорошенько тряхнуть.

– Чувствуете ли вы, что я хочу сказать? Ощущаете ли важность миссии, которой посвятил жизнь мой отец, чьё дело я по мере моих скромных сил хотела бы сохранить и приумножить?

– Н-ну… думаю, да.

– Она думает! – Флоренс закатила глаза и воздела руки к потолку. Внезапно она снова вспомнила о своём противнике, сидящем на другой стороне двора. – Ты меня слышишь, ты, жалкая кучка у подножия уличного фонаря?! Ты, гнусный предатель и отвратительный самозванец? Нет ничего важнее, чем достучаться до человеческих чувств. Не до разума, не до кошелька, а до их чёртова бьющегося и кровоточащего сердца!

Человек на другой стороне двора снова скучающе отмахнулся: создавалось впечатление, что подобные тирады он выслушивал с завидной регулярностью. Приходилось признать: в вопросах войны и мира Флоренс Оукенхёрст не признавала полумер.

– Этот выродок подал на меня иск, – заметила издательница, снова обратившись к Мерси. – Он полагает, что, объявляя в моих выпусках розыгрыши, я обещаю победителям призы, которых на самом деле не существует. Он утверждает, что я лгунья и позорю издательское дело!

– А на самом деле призы существуют?

– Ну конечно нет! Вы что, всерьёз полагаете, что я готова предоставить какому-то уличному мальчишке океанскую яхту на том основании, что он потратил пару пенни на мою продукцию? Вы что думаете, я отошлю коня благородных кровей из королевских конюшен в трущобы Спиталфилдса только потому, что безмозглый чернорабочий приобрёл несколько выпусков разбойничьего романа?

– И не говорите. Так можно дойти до чего угодно!

– Совершенно верно.

– Мне кажется, – со всей серьёзностью заметила Мерси, – это совершенно легальный способ привлечь внимание широких масс населения.

– И тронуть ваше сердце, будь оно трижды проклято!

– Ну, это-то в любом случае.

Радость озарила бледное от недосыпа лицо Флоренс. Она вскочила, захлопнула окно, снова уселась в кресло и скрестила перед собой руки на письменном столе. – Нуте-с, чем я могу быть вам полезна?

– Я хотела бы попросить вас о помощи, Флоренс. Я в некотором роде заинтересована в мистере Малахайде и надеялась получить от вас определённого рода информацию.

– Кажется, вы предлагали мне сделку?

– Я занимаюсь книготорговлей в переулке Сесил-корт и хотела бы выпустить собственную серию книг. Серию, в которой вышли бы переиздания лучших выпусков всех… – её взгляд непроизвольно скользнул за окно, и она запнулась, – ваших лучших изданий. Издание Амбердейл – Оукенхёрст.

– Мне кажется, Оукенхёрст – Амбердейл звучит более подобающе.

– Разумеется, – великодушно согласилась Мерси. – По моему разумению, открыть серию можно сборником «Злодейские истории Малахайда».

– Вы предлагаете так его и назвать?

– По мне так хоть «Кровь, кишки и внутренности», как вам больше нравится.

– И то и другое подходит.

– Проблема заключается в том, что я ни от кого не могу добиться, где искать этого мистера Малахайда. А также узнать, является ли его фамилия псевдонимом или нет. Возможно, его кровавые истории пишет некто, в действительности ведущий в высшей степени благопристойную и беспорочную жизнь.

– Если бы я знала, то непременно рассказала бы вам. Я получаю его рукописи через мальчиков-посыльных, гонорары ему тоже пересылаю через них. Очевидно, они доходят до него в целости и сохранности, во всяком случае, до сих пор я не получила ни одной жалобы. – Она кивнула на мужчину на противоположной стороне двора: – Этот разбойник платит своим авторам по десять жалких шиллингов за восьмистраничную историю, за которую от меня большинство авторов получают по двадцать пять шиллингов. Лучшим же я плачу по две гинеи!

– Таким, как Малахайд?

Флоренс кивнула.

– Он и Бенджамин Каттер – гордость моего издательства. – Заметив, что второе имя ни о чём Мерси не говорит, она добавила: – Много лет назад Каттер уехал в Америку. Пьёт там, переползая из салуна в салун, и каждые две недели присылает мне по истории из жизни ковбоев на Диком Западе. Уличные мальчишки его обожают.