Врата скорби. Повелители огня - Александр Афанасьев Страница 34

Но в этот раз – все с самого начала пошло не так. От испорченной как назло станции дальней связи – совсем не случайно испорченной – до неизвестных призраков, появляющихся то тут, то там и наносящих смертельно точные удары по выверенному плану оборону. И это – не говоря о взрывах на крейсерской стоянке, после которых – не осталось боеспособного главного калибра. Сочетание всех этих факторов – привело к тому, что мятеж не удалось потушить сразу, и перестрелка на Федеральном совете переросла в беспорядки и расправы по всему городу. Это пытались подавить – но не удалось. А когда в город ворвались конники с гор Абьяна, племенное ополчение, до зубов вооруженное, обдолбанное наркотиками – стало и вовсе не до наведения порядка. Каждый – думал, как спастись.

Но империя – на то и империя, чтобы не допускать подобного. Империи – может проиграть дебют – но в целом не проигрывает. И уже через несколько дней после начала мятежа – траурно-черные дымы на горизонте возвестили о прибытии Первой оперативной эскадры Черноморского флота. Ударный авианосец Исмаил, линейный корабль Императрица Мария два транспортно-десантных корабля, объединенная крейсерская эскадра, включающая в себя два тяжелых и пять легких крейсеров суда снабжения и обеспечения. Сил – было достаточно, чтобы взять не только Аден, но и весь юг взбунтовавшейся племенной федерации. Первой целью была высадка и зачистка Адена – подобная операция уже проделывалась ранее…

* * *

– Р-р-равняйсь!

Едва слышное движение – головы повернуты влево.

– Смии-и-рна!

Четкий лязг кованых полусапог о палубу десантного судна – как разрыв артиллерийского снаряда. Вся рота – как единый организм все как на подбор. Не старше тридцати двух, каждый может пробежать тридцать километров с тридцатью килограммами экипировки и проплыть с теми же тридцатью килограммами три километра. Но есть надежда, что плавать в этот раз не придется. Все-таки – высадка организованно должна пройти, без эксцессов.

– Николаевцы – молодцы!

– Ура! – как один человек выдыхает строй.

Генерал Николаев – известный на Черном море человек. Именно он – командовал высадкой здесь же, много лет назад. Тогда – полторы тысячи морских пехотинцев заняли за несколько дней город, разбив двадцать тысяч моджахедов, удерживавших его. В его честь – названо транспортное судно, точнее – десантно-транспортное, которое везет сейчас их. Сейчас – им предстоит повторить подвиг более чем десятилетней давности.

– Бандиты и разные злоумышляющие, которых всегда было немало в Адене – подняли вооруженный мятеж! Они грабят, убивают, бесчинствуют! Наш приказ…

Внезапно – по правому борту десантного корабля – раздается глухой удар, а через секунду – еще один, намного сильнее. Такой, что кто-то, не удержавшись на ногах, падает – и таких немало.

– Мина! Мина!

– Экипажу по боевому! Борьбе за живучесть – доложить повреждения!

– Крен один градус, нарастает! Принимаем воду!

* * *

Матросы – тащат по палубе пожарные шланги. Из патрубков помп – фонтанами хлещет вода.

– Помочь? – кто-то из морпехов бросается на помощь.

– Бог… поможет. Лодки… на воду, пока… ж… не гавкнулись…

На горизонте – серая линия берега, выпуклость бывшего вулкана. Дымы…

* * *

Лодки кое-как удается спустить на воду – благо, они нового образца, резиновые ^[52]. Баркасы – скорее всего, спустить не удалось бы. С воды – хорошо видно, как группа по борьбе за живучесть пытается выровнять десантное судно. Видно и то, насколько оно осело – тысячи полторы приняли, не меньше. Непонятно, что с техникой, как ее будут десантировать. Если без техники – будет совсем кисло…

Но делать нечего. Есть – как есть!

– Десант на борту!

Уши закладывает грохот реактивных бомбометов. Расходящиеся в стороны эсминцы – пытаются уничтожить подводную лодку, торпедировавшую их. Похоже, все-таки не мина, а торпеда. А может – просто профилактика. Британская эскадра – где-то рядом, а база в британском Сомали – лихой человек вплавь доберется…

– Пулемет на нос! Команду на весла!

Это их взводный офицер, старший фельдфебель Симонов. А они – первый взвод разведроты одиннадцатого полка морской пехоты Черноморского флота. На их нагрудных знаках – наконечник копья.

Споро разбирают весла. Весла короткие, широкие как лопаты. Если надо – они сумеют ими даже окопаться…

– Нава-а-а-лись!

Весла рвут воду. Толкают тяжелую, осевшую, перегруженную лодку вперед.

Солнце в дыму. Виден громадный утес – не утес, а гора, прикрывающая город. Виден дым – город горит…

– Резче! И-раз!

Задубевшие руки привычно наваливаются на весло. Винтовка больно трется о бок, напоминает о себе.

Как в мореходке. Только там – вместо винтовки – была большая фляга с водой…

Еще недавно – его звали Женька. Евгений Павлович Федорцов – только он еще до такого обращения еще не дожил. Возрастом не вышел, потому что. Да и лицо – совсем еще мальчишеское. И он – родом из Севастополя.

Его отец, Павел Иванович Федорцов был капитаном второго ранга и командовал минными тральщиками – но Евгению, Женьке – это не нравилось. Тралить мины… что может быть скучнее. Это даже не бой с вражеским крейсером…

Так получилось, что они жили рядом с оранжереей. Оранжерею держал дядя Вова, одноногий угрюмый инвалид, еще с той, давней войны, ему оторвало ногу, когда брали Багдад, английским снарядом. Они часто лазали в оранжерею… рвали цветы, топтали,… просто из вредности, большинство того, что делают мальчишки – они делают из вредности. Дядя Вова гонял их и нещадно ругался…

Но однажды – Евгений, тогда еще Женька – попался.

Он думал, что дядя Вова – а его все боялись, вся местная шпана – его побьет, и был готов к этому. Но дядя Вова продержал его до вечера, а потом, когда пришел отец – сдал с рук на руки отцу. Отец выслушал, что они сделали, и сказал – будешь каждый день после уроков работать в оранжерее, пока не поймешь, как плохо ты поступал. Отец его никогда не порол, как некоторые отцы своих мальчишек – ни разу пальцем не прикоснулся.

После второго дня работы – он вдруг неожиданно даже для себя самого – попросил дядю Вову рассказать про войну.

Дядя Вова оказался пластуном, и более того – снайпером. Эту искусству – он учился в Месопотамии под британскими пулями – тогда метких стрелков было совсем немного. Ему оторвало ногу, когда он держал под огнем целый британский полк, выбивая офицеров – и британцы не нашли никакого другого решения, кроме как развернуть приданную им батарею, тратя драгоценный артиллерийский боезапас, которого и так было мало. Потом они пошли на прочесывание – но дядя Вова не дался им в руки, пережил прочесывание и с оторванной ногой выполз к своим. Именно за это – у него был крайний из трех Георгиевских крестов.