Кочевник - Сергей Алексеевич Ковалев Страница 34

Иргаш окинул взглядом суетящееся войско. Степняки, басмачи, воины пустыни. «Регуляторы», как он предпочитал их называть. Регулирующие популяцию высшего звена божьих тварей на отдельно взятой территории, так сказать. Готовые пойти за своим вождем на край света и разорвать в клочья любого, кто встанет на пути их моторизованной орды. Он старательно культивировал в «регуляторах» страсть к внешним эффектам и всячески поощрял желание своих людей к вычурности. Они словно соревновались между собой, украшая автомобили настолько замысловато, что любой врач-психиатр с радостью поработал бы с подобным материалом, достойным диссертации на тему «причины и следствия массовых помешательств». Если черепа животных на автомобилях еще могли относиться к какой-нибудь уже почившей субкультуре и особого внимания не заслуживали, то человеческие, придавая транспорту совсем уж хищный образ, тянули минимум на психбольницу специализированного типа с интенсивным наблюдением. Но в этом деле главное результат, на что и делался расчет.

Основной костяк остался на базе в Мойынкумах, а та часть автопарка, что вошла в Луговой, уже внушала населению страх. Человеческие черепа пугали, ведь неизвестно, кому выпала судьба лишиться голов. Может, соседнее селение вырезали в полном составе, может, кого-то далекого не пощадили. Пусть жители думают что угодно, рисуют любые страшилки, но правду знать им необязательно – что достаточно посетить населенные пункты за Чу-Илийским хребтом, чтобы набрать сколько угодно подобного реквизита. Люди там умирали в первую очередь от голода, радиации и неизвестных болезней. Супостат, нанося удары ракетами, заранее не ознакомил с используемой начинкой, и неизвестно, какие гадости, придуманные человеком для уничтожения себе подобных, показали наибольшую эффективность. Зато спустя двадцать лет останки соотечественников успешно играли роль атрибута для запугивания их же выживших земляков, что сказывалось на психологическом состоянии потенциальных защитников практически любого маленького селения. Представьте себя на месте венчающей радиатор грудной клетки или черепа, распиленного на две части и покрашенного в цвет с автомобилем, словно адский аксессуар, украшающий двери, и как-то сразу теряется желание оказывать сопротивление. Если не злить приходящих из пустыни, есть шанс остаться в живых.

Подручные предлагали оформить в подобном стиле и личный автомобиль Иргаша, но он слишком любил свой кабриолет, «Зис-110» пятьдесят второго года, чтобы позволить испортить его внешний вид. Перед войной лимузин продавался в Шимкенте за полмиллиона американских долларов, и еще тогда Иргаш капал слюной, обхаживая упертого коллекционера, чтобы скинуть цену. Судьба, как истинная вертихвостка, решила все по-своему, курс валюты рухнул одномоментно, полностью поменяв жизненные приоритеты человечества и превратив все деньги мира в бесполезные фантики, годные только на растопку очага. Хозяин не только вынужден, но и рад был отдать машину за три мешка риса.

Ретро-автомобиль оказался на редкость живучим – вероятно, сказывалось качество. За двадцать лет выходил из строя только пару раз, и то поломки были связаны с пробитыми колесами, что по сравнению с техникой заграничной, доставшейся в наследство от вооруженных сил республики, являлось мелочью. Модернизировать его он не дал, все равно в прямых боевых столкновениях не использовал. На шасси с большими колесами и пулеметом кабриолет выглядел бы внушительней, но первозданный облик, созданный еще советскими дизайнерами, глаз радовал больше.

Из поселка показался любимый лимузин в сопровождении трех мотоциклов и яростного собачьего лая, причем тот приближался вместе с транспортом. Оказалось, в колясках привезли собак. Небольшие дворняжки пытались сбежать из рычащих громче них колесных монстров, но надежная привязь пресекала все попытки. Два джигита выволокли их на землю, где они и продолжили бесноваться, яростно терзая удерживающие веревки. Но внимание Иргаша привлек третий мотоцикл. Его люди вытащили из коляски сопротивлявшуюся девушку и потащили к ближайшему автомобилю. С какой целью, объяснять не нужно. На лицах мучителей читалось предвкушение близкого удовольствия, а на лице жертвы полная обреченность.

– Эй! – крикнул Иргаш, стараясь привлечь внимание сластолюбцев. Слишком увлеченные занятием, они его не услышали, да и гвалт у костров этому мало способствовал. Ахмед, поняв по лицу брата, что назревает конфликт, спешить со своим делом не стал. Притих и осторожно посматривал из кабриолета по сторонам.

– Иди, позови их! – махнув рукой в ту сторону, приказал Иргаш Адылу. Тот беспрекословно отставил чайник и убежал.

Через минуту оба похотливых джигита предстали перед своим господином. Окинув их взглядом исподлобья, он отставил пиалу, жестом подозвал поближе, и как только один из них оказался рядом, не вставая с ящика, пнул по голени. Взвыв от боли, тот рухнул на колени перед Иргашем и сразу получил кулаком в челюсть. Растянувшись на земле, со страхом взирал на господина и не делал попыток встать в надежде, что внимание теперь переключится на его товарища.

– Вы что, уроды членоголовые, совсем охренели? – процедил Иргаш и поднял взгляд на второго. – Я сказал, приедем в Луговой, можете перепортить всех баб, да? Или как я сказал? А? Отвечай, сука!

– Господин! Ты сказал не шуметь! Мы не шумим, просто поймали ее на улице, никто же не видел…

– Ты тупой, мразь? Я сказал не шуметь, быть собранными и готовыми к бою. Где в словах «шуметь», «собранными», и к «бою», есть намек на слово «бабы»?

– Нету, господин, – покачал джигит головой.

– Иди сюда и наклонись, – поманил пальцем Иргаш.

Короткий удар в нос отправил на землю и второго. Размазывая кровь по лицу, как и товарищ, вставать он не спешил.

– Девку отпустить! Еще раз замечу, пристрелю. Поняли? Все! Испарились быстро!

Дважды просить их не было нужды: вскочив с земли, быстро побежали к автомобилю, откуда через мгновенье показалась девушка. Недоуменно оглядываясь, она сделала несколько шагов в сторону поселка, и поняв, что ее не останавливают, припустила уже быстрее.

Иргаш взял пиалу, сделал глоток и выплюнул чай на землю.

– Остыл, сука. Налей еще.

Адыл мгновенно наполнил пиалу.

– Ну что там у тебя? – обратил Иргаш, наконец, внимание на брата, и сморщился от надоевшего и неумолкающего собачьего лая.

Ахмед открыл заднюю дверь и вытолкнул из автомобиля босоногого мальчишку.

– Давай, бала! Пусть они успокоятся.

Тот не шевелился, втянув голову в плечи. Его все пугало. Лай собак, шум двигателей, смех взрослых, копошащихся у костров. У Ахмеда терпение не выдержало и он, превозмогая боль в ногах, наполовину высунувшись из салона, схватил мальчишку за одежду, подтянул к себе и что-то стал тихо говорить. Сначала ничего не происходило. Иргаш скептически поглядывал на брата и потягивал чай. Допив эту пиалу, протянул посуду Адылу, и тот наполнил ее снова.

Собаки вдруг успокоились. Замолчали, забыв о веревках, и спокойно уселись рядом с людьми.

– Видишь, брат? – эмоционально вскричал Ахмед, – это он сделал!