Фагоцит. Покой нам только снится - Андрей Величко Страница 33

Коопторг вообще-то был в СССР еще, кажется, аж с ленинских времен, и даже Хрущев, прикрыв артели, его не тронул. Но он мог торговать только тем, чего в государственных магазинах не было. Олениной там, домашними вареньями, грибами во всех видах и прочим. Ограничения на ассортимент отсутствовали только там, где государственных магазинов вообще не было, то есть в деревнях, да и то не всяких. Оборот там был такой, что о хоть сколько-нибудь заметной прибыли можно было только мечтать.

А вот то, что открылось в Академгородке, называлось не потребительским кооперативом, а производственно-сбытовым. То есть сам по себе он существовать не имел права, а только при какой-нибудь производящей организации. Наш, например, организовался при совхозе «Озеры», который в порядке развития эксперимента, начатого Худенко, внедрял безнарядно-звеньевую систему. И председатель нашего торгового кооператива был именно из совхоза, ему даже сняли дом в Троицком. Ясное дело, он меньше всего хотел возвращаться обратно в свой заштатный райцентр, поэтому в его магазине продавалась исключительно продукция совхоза.

Вообще-то уже была попытка убедить председателя принимать на реализацию что-то левое, предпринятая заезжими из Москвы азербайджанцами, однако они выбрали крайне неудачное место для деловой активности. Сотрудников КГБ у нас тут толклось хоть и меньше, чем на площади Дзержинского, но все-таки порядка на два больше, чем в среднем по Союзу. Не в меру горячих южных парней тут же замели, и теперь им в лучших традициях тридцать седьмого года шили дело о шпионаже.

Однако проблема криминализации кооперативной торговли, естественно, все-таки существовала, и в марте планировалось провести расширенное совместное заседание МВД, КГБ и КНК по этому вопросу – кстати, Шелепин приглашал меня в нем поучаствовать. Ну, а пока разрешения на открытие кооперативных точек давалось в основном в местах наподобие нашего Академгородка. В Арзамасе-16, например. Да и вообще закрытых и полузакрытых городов в СССР хватало.

Ни в Москве, ни в Ленинграде магазинов производственно-сбытовой кооперации пока еще не появилось.

Антонов не забыл моего обещания сделать для Веры моноколесо, и в начале декабря шестьдесят восьмого года у меня уже было все необходимое. «Дракон» – наверное, в целях максимально задобрить мою жену – не поскупился. Он прислал сорок элементов 18650 по три с половиной ампер-часа, комплект сверхмощных магнитов, датчики Холла, контроллер от флагманской модели «Кингсонга» и даже педали со специальным антискользящим покрытием. Само колесо мне предстояло изготовить здесь, и я, решив, что, раз уж Антонов так шикует, то мне и сам бог велел, заказал изготовление кожуха мотор-колеса и обода из титана, обмоточную проволоку заложил серебряную, а для корпуса выписал бессучковую буковую фанеру.

Естественно, все эти излишества я собирался оплатить из своих средств (вообще-то полторы тысячи рублей – это в конце шестидесятых очень и очень немало), но мне не дали.

Директор института тут же настучал Шелепину, парторг – Брежневу, Зонис и Фроловский – Семичастному. В результате Ильич вызвал меня на Старую площадь и отечески попенял:

– Ты, Витя, такой человек, можешь что угодно довести до абсурда. Вот что за ерунду придумал с оплатой? Будь проще и не вы…вайся. Тоже мне, совесть у него разыгралась. Оформляй работу как НИР по перспективным системам межпланетных станций, небось не надорвешься потом отчет написать. Кроме того, даже я знаю, мне уже рассказали, что безредукторное мотор-колесо хоть и тяжелее редукторного, но заметно надежнее и имеет больший ресурс, так что подумай сам насчет того, как такое будет смотреться на марсоходе. Опять же твоя Вера достойна и не такого подарка, вон какую дочку тебе родила. И наконец – я, по-твоему, не человек, что ли?

– Э… – растерялся я, – в каком смысле, Леонид Ильич?

– В самом что ни на есть прямом! Как я вожу автомобили, ты видел. Уж всяко не хуже тебя. Неужели с этим самоходным чемоданчиком не совладаю? Твой Антонов был старше меня, когда на него встал впервые, и ничего, поехал. В общем, ты же это колесо жене на день рождения собрался подарить? Значит, в середине января жду приглашения в гости. Давно пора самому посмотреть, что за «Мечта» такая и как живет ее заместитель директора по науке – тоже.

После встречи с Брежневым мы немного прогулялись с Семичастным, благо далеко идти не требовалось.

– Вить, – поинтересовался Владимир, – ты же вроде говорил, что память у вас с Антоновым общая?

– В принципе да, но каждый может заблокировать от другого какой-то кусок. А что?

– Да вот я беспокоюсь, не влюбился ли Антонов в свою американскую француженку. Ты это сможешь заметить, если что?

– Конечно, такое не заблокируешь. Но чтобы старый пень Антонов в кого-то влюбился – это ненаучная фантастика. Нет, заинтересоваться-то он может, но вот, например, чем-то жертвовать во имя любимой – уже не очень. Пару-тройку банок черной икры он, ясное дело, для своей женщины не пожалеет, но поступаться хоть самым малым принципом ни за что не станет. К тому же у него сейчас в двадцать первом веке бурный роман с одной компьютерной художницей. Внешне ей, конечно, до Нинели далеко, но зато в постели просто ураган какой-то, а не женщина. Мне вообще кажется, что он ради интереса решил посмотреть – а каково это, когда не он проявляет инициативу, а его избранница? До сих пор он им просто не оставлял времени на подобное, вот ему и любопытно.

Разумеется, все, что я сейчас говорил, с Антоновым было заранее согласовано. Как и мое согласие якобы заблокировать от него воспоминания об этой беседе.

Моноколесо было готово двадцать шестого декабря, то есть за пять дней до торжественного вручения имениннице. Изделие получилось стильное. Я бы даже сказал, винтажное, если бы точно знал, что означает этот красивый термин.

Корпус из мореной буковой фанеры, покрытый лаком, украшенный инкрустацией на космические темы и утыканный по периметру латунными головками шурупов, выглядел настоящим произведением искусства, а боковые накладки из крокодиловой кожи органично вписывались в образ.

Я прокатился по актовому залу, из которого уже убрали кирпичи и куски бордюрного камня, потому как испытания всяких межпланетных «ходов» теперь будут проводиться в строящемся ударными темпами корпусе «В».

Никаких нареканий колесо не вызвало. По сути дела, оно было тем же самым шестнадцатым «Кингом», что у Антонова, только с усиленной осью, более новым контроллером и не в круглом, а в угловатом корпусе.

– Дай мне попробовать! – возбудился принимавший непосредственное участие в изготовлении Фроловский.

– Пробуй, только сначала вдоль стенки.

Минут через сорок Саша вынужден был признать, что ездить на колесе далеко не так просто, как это ему казалось поначалу. Ну да, он, наконец рискнув отъехать от стенки, тут же навернулся, ухитрившись в падении раздавить слетевшие с носа очки.

– Шлем купи, – посоветовал я ему, – защиту сооруди на кисти, колени и локти и привяжи резинку к очкам. И не тяни, после Нового года у Веры колесо будет не отобрать, а потом на нем еще и Брежнев начнет кататься.