Дух мщения. Битва за Молех - Грэм Макнилл Страница 33

— Это ты, Онак? — спросил Альбард дрожащей пародией на голос. — Должно быть, огонь гаснет. Мне холодно.

«Он даже не понимает, что это голограмма», — подумалось Рэвену, и уверенность матери, будто единокровный брат будет в состоянии относительного просветления, показалась ему безнадежной.

— Это я, брат, — произнес Рэвен, подходя к дивану. Запах гнили усилился, и он пожалел, что не захватил флакон с корнем цебы, чтобы подносить к носу.

— Отец?

— Нет, идиот, — сказал он. — Слушай внимательно. Это я, Рэвен.

— Рэвен? — переспросил Альбард, беспокойно заерзав на диване. В ответ на его движение внизу что-то зашелестело, и Рэвен увидел толстое змеиное тело Шеши. Последняя оставшаяся нага его отца перемещалась с кожистым поскрипыванием, в клыкастой пасти мелькал раздвоенный язык. Шеше было уже более двух столетий, и ей оставались считаные годы. Она почти ослепла, ее длинное чешуйчатое тело уже начинало костенеть.

— Да, брат, — произнес Рэвен, опускаясь на колено рядом с Альбардом и неохотно кладя тому руку на колено. Ткань покрывала была жесткой и заскорузлой, но Рэвен почувствовал под ней хрупкие птичьи кости. Из-под покрывала потянулся омерзительный дымок, и Рэвен ощутил тошноту.

— Я не хочу, чтобы ты тут находился, — сказал Альбард, и Рэвен позволил себе надежду, что единокровный брат его находится в относительно здравом уме. — Я велел им тебя не впускать.

— Я знаю, но мне есть что тебе сказать.

— Я не хочу этого слышать.

— Услышишь.

— Нет.

— Отец мертв.

Альбард наконец удосужился посмотреть на него, и Рэвен увидел в глянцево-белом бесполезном глазу собственное отражение. Аугметика давно уже перестала функционировать.

— Мертв?

— Да, мертв, — подтвердил Рэвен, подаваясь вперед, несмотря на окружавшие Альбарда гнилостные миазмы. Единокровный брат моргнул своим единственным глазом и посмотрел ему через плечо, заметив, что в комнате присутствуют и другие.

— Кто еще здесь? — произнес он в испуге.

— Мать, моя мать, — ответил Рэвен. — И Ликс. Помнишь ее?

Голова Альбарда склонилась на грудь, и Рэвен задумался, не соскользнул ли тот в какую-то вызванную химикатами дрему. Сакристанцы постоянно держали Альбарда в умеренно успокоенном состоянии, чтобы не дать растерзанным синапсам мозга вызвать резкую аневризму внутри черепа.

— Я помню шлюху, которую так звали, — сказал Альбард, и из сухой щели его рта потек ручеек пожелтевшей слюны.

Рэвен ухмыльнулся, почувствовав нарастающую ярость Ликс. За куда меньшее люди подвергались многим дням невообразимых страданий.

— Да, это она, — произнес Рэвен. За это его ожидала расплата, но он все больше и больше наслаждался наказанием сильнее, чем удовольствием.

— Ты его убил? — спросил Альбард, вперив в Рэвена взгляд своего влажного глаза. — Ты убил моего отца?

Рэвен обернулся через плечо, а Кебелла и Ликс приблизились, чтобы сильнее насладиться унижением Альбарда. Лицо матери было неподвижно, но щеки Ликс покраснели на свету голографического пламени.

— Да, убил, и воспоминание об этом все еще вызывает у меня улыбку, — сказал Рэвен. — Мне следовало так поступить давным-давно. Старый ублюдок никак не уходил, не передавал мне то, что мое по праву.

Альбард испустил хриплый вздох, такой же сухой, как ветры над степью Тазхар. Рэвену потребовалась секунда, чтобы распознать в звуке горький смешок.

— Твое по праву? Ты помнишь, с кем говоришь? Я — перворожденный дома Девайнов.

— Ах, разумеется, — произнес Рэвен, поднимаясь на ноги и вытирая руки шелковым платком, который достал из парчовой куртки. — Да, но не похоже, чтобы наш дом мог возглавлять калека, не способный даже соединиться со своим рыцарем, не так ли?

Альбард закашлялся в бороду. Сухие отрывистые спазмы извергли наружу еще больше слизи. Когда он поднял взгляд, его глаз был яснее, чем когда-либо за прошлые десятилетия.

— У меня была масса времени для размышлений за эти долгие годы, брат, — произнес Альбард, когда кашель стих. — Я знаю, что мог бы достаточно оправиться, чтобы покинуть эту башню, но вы с Ликс позаботились, чтобы этого никогда не случилось, не так ли?

— Мать помогла, — сказал Рэвен. — Так каково это, брат? Видеть, как все, что должно было быть твоим, теперь мое?

— Честно? Мне безразлично, — ответил Альбард. — Думаешь, спустя столько времени меня заботит, что со мной происходит? Ручные сакристанцы матери поддерживают меня едва живым, и я знаю, что никогда не выйду из этой башни. Скажи, брат, с какой стати мне еще тревожиться о том, что ты делаешь?

— Значит, мы здесь закончили, — произнес Рэвен, силясь не выдать своей злобы. Он явился унизить Альбарда, но жалкий ублюдок оказался слишком опустошен, чтобы оценить боль.

Он развернулся к Кебелле и Ликс.

— Бери кровь, которая тебе нужна, но сделай это быстро.

— Быстро? — надулась Ликс.

— Быстро, — повторил Рэвен. — Лорды-генералы и легионы созвали военный совет, и мое губернаторство не начнется с того, что кто-нибудь усомнится в моей компетентности.

Ликс пожала плечами и извлекла из-под складок своего платья филетировочный нож, выполненный из клыка наги, встав над иссохшей тенью своего бывшего мужа и единокровного брата.

— Шаргали-Ши нужна кровь перворожденного, — сказал Ликс, опускаясь на одно колено и поднося клинок к шее Альбарда. — Не вся, но много.

Альбард плюнул ей в лицо.

— Может, все и пройдет быстро, — произнесла она, утираясь, — но обещаю, что будет больно.