Дороги судеб - Андрей Васильев Страница 33

Лес поначалу был не слишком густой, но потом березы сменились ельником, а тот, в свою очередь, — неким «набором» из разных пород деревьев, если так можно выразиться. Под ногами то и дело начинала хлюпать жижа, и мы всякий раз опасались, что вот-вот набредем на болото. Но нет. Мокрота заканчивалась, мы снова топали по травяному ковру. И так — раз за разом.

— О как, — даже присвистнул Голд, когда мы выбрались из низинки, в которой воды было чуть ли не по голень. — Ничего я не понимаю в логике тех, кто создавал Ковчег. Так все смешать!

Разлапистые елки и гнутые березы низины внезапно сменились высокими мачтами сосен. Причем возникало такое ощущение, что некто провел карандашом прямую линию и сказал: «Вот до этих пор — такой лес, а вот отсюда — другой. Желаю, чтобы было так!» И стало так.

— Тайга, — произнес Флай. — Мне дед про нее рассказывал и даже снимки ее показывал. Сам-то он ее тоже не застал, но она выглядела именно так.

Подул ветер, сосны качнулись и зашумели. Где-то наверху гнулись ветви.

— Слушайте. — Фира внезапно забеспокоилась. — А мы тут не заблудимся? Я вот читала, что в ней, в тайге этой, люди заблуждались только так… То есть заблуживались… Ну, вы поняли.

— Голову подними, — попросил ее Голд, и Фира послушно задрала нос вверх. — Солнышко видишь? Ну и все. Направление мы знаем, так что не заблудимся.

— А ночью? — Было видно, что Фиру лес пугает, впрочем, она не слишком это и скрывала. Она выросла в пустыне Израиля, там была ее привычная среда обитания, так что удивляться было нечему.

— А ночью мы будем спать, — обрадовал ее Голд.

— Ладно, — закончил обсуждение я. — Двинулись дальше, тем же порядком.

Земля была засыпана иголками, так что казалось, словно мы вышагиваем по толстому ковру. Воздух здесь был тоже особый — очень свежий, немного пряный, с какими-то незнакомыми нам ароматами, впрочем, очень приятными, что не преминула отметить Милена.

— Так пахнет смола, — пояснила ей Настя, на ходу что-то записывающая в Своде. Я еще в Сватбурге назначил ее главным картографом с молчаливого благословения умников. Она же, как добросовестный человек, очень серьезно отнеслась к этому поручению и тщательно отмечала в Своде все ориентиры, которые только можно было.

— Смола? — удивилась Милена. — Забавно. А что это?

— Сосновый сок, наверное, так можно это назвать, — пояснила ей Настя. — Да вот она, смотри.

Настя указала пальцем на желтовато-белые потеки на стволе ближайшей к ней сосны.

— Сколько же всего мы не знаем о совсем простых вещах, — задумчиво произнесла Милена. — Мы-то думали, что победили природу, что мы — ее цари и господа, что мы вооружены знаниями обо всем и потому непобедимы. Но вот — попали сюда, и оказалось, что почти все мы учились не тому, не так… Еще хорошо, что у нас на самом деле есть Настя, которая что-то знает о настоящем мире, а не том, электрическом.

Забавно. Для Милены этот мир — настоящий, а тот, умерший — нет. Что примечательно, не от нее первой я такое слышу.

— Обрывки у меня, а не знания, — поморщилась Настя. — Эх, надо было налегать на практические занятия и ботанику, а не на теорию экосистем.

— Знала бы, где упадешь, подложила бы соломку, — согласился с ней Крепыш.

— Знал бы прикуп, — поддержал его Одессит. — Жил бы…

— Эге-э-эй! — донесся до нас крик откуда-то справа, не очень издалека, но и не слишком близко. — Эге-э-эй!

Одновременно щелкнуло несколько предохранителей.

— Кричат, — заметил Джебе.

— Кричат, — согласился с ним я. — И пусть себе кричат.

— То есть мы не пойдем искать того, кто это делает? — уточнил Тор.

Что мне понравилось, это не был упрек вроде: «Так это же человек! Надо его найти, надо его спасти». Всего лишь уточнение, без эмоций и рефлексии.

— Нет. — Я обменялся взглядом с Голдом. — Мало ли кто кричит и зачем? И потом, голос-то звонкий, бодренький. Если это заблудившийся переселенец, то отчего он не осип до сих пор? А если зовут именно нас, то это совсем уж паршиво.

— Почему? — вымученно выдохнула Полина.

— Потому что никто не знает, что мы здесь, — немного раздраженно объяснила ей Фира. — Приди наконец в себя.

— Эге-э-эй! Эй! — снова послышался крик, только слева. И снова — на том же расстоянии, ни ближе, ни дальше.

— Интересно, а тот, кто горланит, другие слова знает? — совершенно спокойно заметил Голд, делая засечку на ближайшей к нему сосне. Он их начал оставлять с того момента, как мы вошли на территорию псевдотайги.

— Флай, Тор — головной дозор, — скомандовал Наемник. — Держитесь шагах в тридцати от нас, не более. Джебе, Крепыш — вы замыкающие.

— Наши действия, если мы кого-то заметим? — снова уточнил Тор.

— По ситуации, — ответил вместо Наемника я. — Но если это будет прямая и явная угроза, открывать огонь на поражение.

Мне откровенно не нравилось происходящее. Отряд прибавил ходу, нервы у людей явно были в напряжении, и нас все сильнее накручивали крики: «Эге-э-эй!» — раздающиеся слева, справа и даже пару раз позади нас. Причем голоса звучали то мужские, то женские, а то и вовсе детские.

— Это ловушка, — уверенно сказал Голд. — Не знаю, кто нас в нее заманивает, но это точно так. Что бы ни было, никто не должен отходить от…

— Вон он! — раздался голос Флая.

«Волчонок», чья спина виднелась за соснами шагах в тридцати пяти — сорока от нас, вскинул автомат.

— Стоять! Стоять, не с места, — крикнул он. — Стоять!

Не знаю, кого он увидел, но дальше он нарушил все, что только можно. Вместо того чтобы стоять на месте, «волчонок» зачем-то дал очередь в небольшой прогал, в котором никого не было, а после побежал туда сам.

— Стоять! — заорал и Наемник. — Флай!

— Черт! — Голд скрипнул зубами. — Дурак!

Через несколько мгновений, невероятно быстро, Флай пересек прогалину и совершенно скрылся из вида, слышны были только его крики:

— Стой! Стой, я тебе говорю!

— И? — Голд повернулся ко мне.

— Разделяться нельзя, — хмуро ответил ему я. — И этого дурака не бросишь, пропадет же. Идем за ним, авось он сам далеко не убежит, остановится и вернется.

— Вряд ли, — очень тихо сказал мне Голд.

Крики Флая стихли минут через пять. Вот только что он выдал очередное: «Стой!», — звучавшее уже совсем глухо, — и тишина. Как отрезало.

— Сват, может, вернемся назад? — тихонько спросил у меня Голд. — Ты же понимаешь…

— Он один из нас, — хмуро пояснил ему я. — Мы должны знать, что с ним стало, по-другому нельзя.

Если рассматривать этот мой поступок со стороны логики и полезности действий в однозначно недружественной обстановке, то он абсолютно неверен. Но, елки-палки, это мой боец. Да и потом, я точно знал, что если хоть один из «волчат» вернется в Сватбург, то он расскажет остальным, что Сват своих не бросает, несмотря ни на что. А это уже не принципы, это политика. Парням мою спину прикрывать в будущем. Ну, если это будущее у нас есть, разумеется, потому что с такими неслухами я далеко не уйду.