Celistic. Эхо мира - Дэннис Лэнгли Страница 33

И боль пришла!

Со следующими чипами было проще. Вскоре Гордон научился расщеплять сознание, чтобы держать привычную скорость времени. Он пользовался ручными хэнджерами, позволяя им резвиться у себя в голове, сжирая излишки производительности чипов. Скоро он начал ощущать себя чем-то вроде воспитателя в детском саду для роботов. Весь этот дурдом роился и извивался в сознании, радуясь жизни. Гордон легко «переключался» между «воспитанниками», будто бы у него вдруг появились сотни глаз, рук и ног. Он ввел под кожу еще несколько десятков чипов, ускоряя разум и оптимизируя тело, и тогда Гордон научился отстраняться взором от одного робота, мысленно подниматься над всеми и управлять ими, будто молекулами. Это было восхитительно.

«Не-ре-а-льно», – проговорил Гордон. Он чувствовал себя дуновением ветра, волной воды, искрами пламени. Он ощущал, как его размывает во времени и пространстве, он чувствовал, как растворяется. Ощущения пьянили и завораживали. И еще он чувствовал силу. Невероятную силу. Он ощущал, как сознания роботов искали пути развития. За считанные минуты они перебрали каждое воспоминание, что оставалось у него в голове. Каждую деталь прошлого, каждое ощущение, каждое впечатление, все. Они по десять раз обмусолили каждую точку зрения, каждый парадокс, даже возможные варианты поведения в любых вообразимых жизненных ситуациях, которые когда-либо пережил Гордон. И они жаждали большего! Гордон вдруг ощутил, что он задыхается. Сотни маленьких хищников в его голове требовали еды. И не какого-то комбикорма из энциклопедий и статистических раскладок – они жаждали живых впечатлений, настроений, они требовали память другого живого человека. «Я становлюсь… вампиром, – с удивлением констатировал Гордон. – Так это и значит – стать биороботом?»

Уже через несколько минут он понял, что ошибся. «Стать биороботом» значило приобрести другую, значительно более впечатляющую способность. Это значило – видеть будущее!

Гордон почувствовал, что рой в голове вдруг успокоился, переключившись на какое-то новое развлечение. Комната вокруг покрылась густым туманом, а он – вышел из своего тела. Гордон прошел по комнате, обходя свою фигуру и наблюдая, как она постепенно расплывается, утопая в прошлом. Он понял, что окружающий мир – это только проекция будущего, которую просчитывал рой. Для стороннего наблюдателя проходило не более мельчайшей доли секунды, но Гордон чувствовал, как он уходит в будущее в предполагаемый мир. Он мог отрываться вперед, или «отматывать» назад, даже смотреть одновременно несколько вариантов – и тогда сразу десяток теней выходили из него.

«Невероятно», – проговорили все тени разом, когда на счетчике предполагаемого времени стояло на полчаса больше. И тут все варианты разом поднесли к глазам руки, глядя, как под кожей вздуваются жуткие черные пузыри. Гордоны будущего закричали, когда пузыри начали появляться и на ногах и на груди, везде, где были введены имплантанты. Часть Гордонов повалилось на пол, катаясь, будто объятые пламенем, часть просто стояли, смотря как бухнет, трескаясь, кожа.

И тогда… один за другим… пузыри начали…

Гордон ощутил, что он вернулся в обычное время. С немым ужасом он смотрел на свои руки, в то время как рой кропотливо перебирал вариант за вариантом, в поисках менее кошмарного будущего. До «точки икс» оставался час.

Роботы добросовестно сообщили результат просчета будущего: шансов избежать кошмара – нет. Никаких.

Почти за полторы сотни лет до этого, в две тысячи четыреста двадцать пятом, Странник выступал на сцене главного концертного зала Эхо. Впервые в жизни он собирал такую аудиторию. Его выступление транслировали на доброй сотне планет. Он сообщил, что его речь критически важна, но, дождавшись тишины, заговорил на неожиданную тему.

– Дамы и господа, представляю вам Анжелику Лоу, – он указал на третьего клона в Программе и пригласил ее жестом на сцену. – Анжелика, выслушай меня, – Странник встал на одно колено. – Ради тебя я готов отказаться от бессмертия. Я подарю тебе счастье. Клянусь, что бы ни случилось, я никогда не брошу тебя. Я видел самых красивых девушек всех времен, но ни одна из них и близко не стоит рядом с тобой! Скажи, согласна ли ты выйти за меня?

Девушка замялась: «Это так неожиданно… и столько людей…»

– Скажи прямо! Не стесняйся!

«Честно говоря, – она отступила, – я даже вид твой не переношу. То есть совсем. Прости».

Еще примерно за двадцать лет до этого Странник сидел на парапете у ограды экспериментального корпуса. Он смотрел, как на площадке перед корпусом играют дети. Лил легкий искусственный дождь. На Страннике был черный костюм – он только что прилетел с похорон второго клона Лоу и теперь должен был выбрать третьего. Выбрать Анжелику.

– А потом я убью ее, да? – спросил Странник.

– Ты не сможешь себя пересилить, – улыбнулся привратник. – Поднятое ей восстание паладинов почти разрушит инфостанцию, разделит ее на четыре воюющих группировки, и это не считая региональных отделений. Анжелика погибнет случайно, в одном из столкновений. Ты будешь уверен, что мог спасти ее, и эта единственная мысль останется в твоей памяти навсегда.

– Твои просчеты всегда такие мрачные, – Странник вздохнул и указал на пятилетнюю девочку, среди других детей. Воспитатель тут же подвел ребенка. Странник присел на корточки, не в силах сдержать восхищенной улыбки. – «Я ведь все равно люблю тебя, Анжелика, – сказал он девочке, – и всегда буду любить».

Вдруг малышка обняла его и радостно закричала: «Я тоже люблю тебя!»

Странник поднялся, будто лифтом утягивая наверх ребенка, поднял ее перед собой на вытянутых руках.

– Правда?

– Да!

Странник поставил девочку назад на землю и потрепал ей волосы, чувствуя, что он только что пережил лучший момент в своей жизни. Как хотелось бы не забывать этот момент. Но он забудет.

Воспитательница поняла, что ребенка нужно увести. Такого знака было более чем достаточно. Теперь новая Лоу пройдет особый курс подготовки и всего через несколько лет будет официально провозглашена.

Привратник отвел Странника в сторону: «У нас есть к тебе дело».

– Конечно, Эхо, – Странник пожал плечами. – Что такое?

– Нас становится больше.

– И много сейчас?

– Семьдесят два. И через пятьдесят лет биороботов будет почти две сотни.

– Это опасно?

– Будет опасно. Примерно через век.

Вдвоем они прохаживались кругами вокруг корпуса.

– И ты видишь там меня?

– Да. Ты единственный, кто может стать посредником между биомашинами и людьми.

– Хорошо. Что от меня требуется сделать?

– Я не знаю.

– Ты чего-то не знаешь? – Странник сдержанно засмеялся, – Эхо, я не для того тебя создавал, чтобы ты чего-то не знал.

– Нас там слишком много, и мы вклиниваемся в расчеты друг друга. Мне нужно больше мощности.