Регресс - Алина Распопова Страница 33

Я чувствовал себя странно. Необычная лёгкость овладела мной. Казалось, я стал невесомым. Подобно воздушному шару, наполненному только лишь газом, мне хотелось взлететь. Всё вокруг стало нереальным. Ощущения переменились. Я продолжал чувствовать окружающую действительность, только связь с ней была теперь совершенно иной. Свет, образы, звуки проникали в меня сейчас не через тело. Каким-то странным образом все они попадали сразу в мозг. Никогда я не испытывал такого! Подобно тонкой пленке мыльного пузыря моё тело окружало меня, совершенно не соприкасаясь с моим, находящимся внутри него разумом. Я парил. Я повторил про себя эмпирический закон Мелинга, формулу Больмаца и только сейчас осознал, как много было раньше во мне телесного, земного. Ощущения собственного тела всегда мучили меня. Я научился их не замечать, отсекать, не прислушиваться к ним, однако никогда раньше я не чувствовал такой как сейчас свободы… В этот момент я стал сомневаться в том, что теории, опровергающие наличие в теле души, как некой субстанции, верны. Я чувствовал, что разделился…

– Ну что ж, осталось последнее… – услышал я голос Закхера, устанавливающего надо мной внутривенный аппарат.

Бурого цвета раствор выглядел невероятно плотным.

– Ну вот, всё готово, – сказал Закхер, подводя ко мне толстую иглу. – Предыдущими инъекциями я готовил вас, а вот теперь… Вот он, тот самый препарат…

Густая жидкость потекла по трубке к моей руке, а Закхер, подойдя, к стене, обнулил закрепленные на ней часы.

– Голубчик, вы помните про время? Очень прошу вас почаще смотреть на этот экран…

Я утвердительно кивнул головой. Неизвестная мне тёмная жидкость текла вниз и, смешиваясь с моей кровью, вызывала во мне приступ странного беспокойства. Всё, что со мной проделывал Закхер, явно противоречило принятым принципам здорового образа жизни, но вырваться из рук профессора я уже не мог.

– А для чего вы отключали мою нервную систему? – проговорил я не своим голосом, как только Закхер снова оказался возле меня.

– Но голубчик, как же без этого! – удивился док. – Это необходимо…. Расскажите лучше, что вы сейчас ощущаете. Расскажите, что чувствуете внутри…

– Лёгкость, невероятная лёгкость, тела как будто нет…, – вымолвил я. Закхер разочарованно покачал головой.

– Да, пока ещё рано…, – пробормотал он.

«Рано? Для чего рано? Что задумал старик? Он точно всё мне рассказал?» – понеслось в моей голове. Разум, освобожденный от ощущений тела, работал теперь на полную катушку. – «Старик точно что-то скрывает. Почему, отчего он так странно посмотрел сейчас на меня?

Что он там копается? К чему он так долго меня готовит?»

С бешеной скоростью во мне росла тревога. Я смотрел на тёмную жидкость, медленно спускающуюся по тонкой трубке к моей руке. Я не давал согласие на то, чтобы со мной проделывали такое…

– Остановите, остановите эксперимент! – закричал я, пытаясь выдернуть из своей руки иглу.

Однако тело плохо слушалось меня. Я промахнулся… Закхер посмотрел на часы, они показывали пять минут.

– Поздно. Голубчик, успокойтесь, вы только навредите себе… – ответил профессор, выпуская в меня парализующий луч.

Узкий пучок света, пробежав по моей груди, заставил моё тело тут же обмякнуть. Больше я уже не протестовал. В один миг я лишился возможности двигаться и говорить. Средства обороны, применение которого на улице было бы расценено Системой как неправомерное, здесь, в стенах освобожденного от камер частного дома, не грозило Закхеру ничем.

Профессор принес стул. Подобно стервятнику, караулящему свою добычу, Закхер навис надо мной. Когда последняя капля тёмной жидкости ушла в мою вену, профессор удалился. Забрав стул, он прошаркал ногами по полу и закрыл за собой дверь. Я же остался беспомощно лежащим на полу стеклянного бокса.

Рядом стояла бутылка с водой, но пить мне не хотелось. Моё тело сейчас не нуждалось ни в чем, а вот разум… Он был взбудоражен, взбешен. Этот эксперимент виделся теперь мне одним сплошным безумием. Всё вокруг казалось подозрительным, недобрым, плохим. И этот сумасшедший профессор, севший за пульт странного вида аппарата за прозрачной стеной, и сам этот стеклянный бокс, и вся работа Закхера – ничто не внушало мне больше доверия. Как я мог согласиться на это? Как Майку удалось уговорить меня? Эльза, на что ты меня толкнула? Почему в опытах Закхера ни один человек не принял участия до меня? А его отчеты? Теперь они казались мне сплошной фикцией… Нет, здесь точно было что-то не так. Я носом чувствовал это…

Яркий свет осветил окружающее меня пространство, он ослепил меня, я закрыл глаза.

– Раз, раз, раз, проверка…, – услышал я в динамике голос Закхера. – Голубчик, вы слышите меня?

– Слышу, – с трудом вымолвил я.

– Вы только не волнуйтесь, голубчик. Сейчас вам придется немного потерпеть. Я зажгу яркий свет. Липотронные ксиниды активируются только при воздействии на них лучей дельта-спектра…

«Да что же это… Вот угораздило», – подумал про себя я.

Через несколько секунд свет начал мигать. Без соблюдения всякого ритма он то гас, то вспыхивал вновь. Это было ужасно! Казалось, свет проникал внутрь моего тело, он причинял мне боль.

– Не волнуйтесь, не волнуйтесь, голубчик. Всё так и должно быть…, – продолжал успокаивать меня находящийся за стеной профессор. – Только генерацией света по заданной схеме я могу заставить структуры внутри вас заработать по разработанной мною программе. Только тогда будет результат… Знаете, ведь липотронные ксиниды очень восприимчивые структуры. Они способны поддаваться влиянию извне, а также…

Я уже его не слушал. Игра света изводила меня.

– Я не могу! Сколько это ещё продлиться? – закричал я.

– Ну голубчик, пожалуйста, потерпите. Ещё 248 секунд…

Я сжал зубы. Гнев и горечь нарастали во мне. Злился ли я на Закхера? Нет… Этот старик был не виноват в том, что я отдался в его руки. Я ругал себя. Я ненавидел себя за то, что все последние дни только и делал, что совершал ошибки. Я гнал себя по неведомому мне лабиринту, который не имел выхода, а вел в тупик. Я позволил запереть себя в этом боксе, потому что не оставил себе никакой возможности вести прежнюю жизнь.

В какой момент моё прошлое пошло не по тому пути? С чего всё началось, где та первая ошибка? Эльза… Я ведь любил её. Было время – я ждал наших с ней встреч, скучал по ней, мечтал оказаться с ней рядом. Возможность прикоснуться к ней была для меня настоящим счастьем… Почему же потом всё изменилось? Прекрасное чувство угасло. Оно испарилось, исчезло, и больше уже не вспыхивало вновь. Остались привычка и жажда благополучия. А любовь? Будь она у нас с Эльзой, не было бы наших ссор. Не было бы ругани и того злополучного скандала… Не было бы тела Эльзы, безжизненно распластавшегося на полу, не было бы этого ужасного сигнала «Доступ заблокирован», который окончательно загнал меня в этот самый бокс… Любила ли меня Эльза? Когда-то давно, несомненно, любила. А потом… Она, так же, как и я стала жертвой принятого образа жизни. Под ежеминутным контролем Системой, под пристальными взглядами друзей мы слишком рьяно пытались играть роли благополучных граждан. Мы забыли о том, что было действительно важно – мы забыли о нас самих…