Ликей - Яна Завацкая Страница 33

А я тебя давно ждала,

Мой дорогой, любвеобильный.

О, говорили мы с тобой

Всю ночь, о многом говорили.

И как прекрасно под луной

Мы целовались в эту ночку, милый.

Ах, сильной быть я не хочу!

В твоих объятиях растаять…

А может быть, я лишь хочу

Твоею быть, любить и плакать.

Зачем же снова ты ушел,

Обрек на одиночье снова,

Ты счастье от меня увел,

И вот одна смотрю в окно я.

Я снова сильной быть должна,

И жизнь моя вновь закипела.

И одинокая луна

В окно мне грустно посмотрела.

Джейн помолчала немного, потом сказала.

— Ничего. Только, кажется, слова «одиночье» не существует.

— А это неологизм, — быстро возразила Валя, — Автор же имеет право придумывать.

Джейн кисло улыбнулась. Какой кошмар с этими поэтами… сказать прямо, что они лажу пишут — невозможно человека обидеть. А сказать даже «ничего» — значит, соврать.

Вот тоже этическая проблема…

— Я, наверное, отправлю это стихотворение на конкурс… Сейчас проводится конкурс стихов о любви в «Чернильнице», — озабоченно сказала Валя, — А ты знаешь, я победила в прошлогоднем конкурсе со стихом «Черные глаза»! Теперь мне оплатят публикацию сборника! Я ведь тебе то стихотворение читала?

— Да, да, помню, — сказала Джейн, возможно, слишком поспешно. «Черные глаза», сколько она помнила, было настолько же ужасно. Что-то вроде:

Ах, черные глаза!

Ах, сладкая слеза!

Сверкает на ресницах,

Как будто бирюза…

Перестань, одернула себя Джейн. Это же прекрасно, что человек самовыражается. По крайней мере, вместо того, чтобы страдать от своих психологических проблем и мучить других, Валя изливает душу в стихах, пусть несовершенных, зато искренних. И даже то, что она печатается — не так уж плохо. Кто-то прочитает, конечно, не ликеид-эстет с развитым вкусом, а простой человек — и увидит какое-то соответствие своим проблемам, и поймет, что не одинок… В этом и суть народного творчества.

Валя уже усадила ее, принесла вазу с орешками и рассказывала о последних новостях клиники.

— Ты представляешь, я не могу этого понять… в раздевалке, с медсестрой! Когда жена работает в том же отделении… И ей тут же сообщили. Она, знаешь, посмотрела так и сказала: «Я, возможно, человек устаревших взглядов, но я подаю на развод». А можно подумать, у нее самой нет любовника… то, что она с Васильевым крутит, уже давно всей больнице известно. Прямо какая пуританка… Но с другой стороны, где-то ее тоже можно понять. Ну, имей любовницу — но не открыто же, не на глазах у всего отделения. Надо же какие-то приличия соблюдать, как ты думаешь? Или в Америке принята полная свобода в этом отношении?

— Я не знаю, — неохотно ответила Джейн, — У ликеидов тоже бывают измены, но это редко, и это считается как позор… А у других — наверное, так же, как и здесь.

— Ну а вот ты как думаешь? Вот ты выйдешь замуж — будешь изменять? Ведь по идее, нельзя ограничивать свободу друг друга?

— Да, свободу ограничивать нельзя, — согласилась Джейн, — Любовь должна быть только свободной, иначе это не любовь, а принуждение, насилие над личностью. Измена возможна, если любовь уже иссякла, и люди живут друг с другом просто по привычке…

— Ну нет, бывает, что любят и мужа, и любовника… двоих сразу. Вот я так мучилась… Понимаешь, все думаешь — ну вот жить бы втроем… некоторые ведь так живут — две жены и муж. Или жена и два мужа. Это встречается довольно часто, а скоро, говорят, такие браки тройные и четверные даже регистрировать будут. Но мои не хотели ни за что. Да и у любовника тоже своя семья была. И того, вроде, любишь, и другого… ну на что решиться?

— Наверное, это нужно решать отдельно в каждом конкретном случае. Общих решений тут быть не может. Нельзя же всем предписать — поступайте только так-то… Надо смотреть, насколько сильная любовь, что вообще людей связывает… — ответила Джейн. Экран ВН снова вспыхнул, раздался мелодичный перезвон.

— Лидка… — простонала Валя. На экране возникло лицо Валиной подруги.

— Я пойду, — Джейн поспешно вскочила.

— Лида, ну вот ты вечно невовремя… у меня тут человек сидел, ладно, ладно уж, не отключайся, погоди только, я сейчас ее провожу…

Джейн вышла, из-за двери неслось:

— А знаешь, какое я вчера стихотворение написала? Хочешь, прочитаю?

Джейн снова уселась в позу лотоса.

Нет, так нельзя… Надо сделать завтра «день расслабления», вот что. Иначе можно с ума сойти. Возьму завтра день отпуска, решила Джейн. Правда, это неудобно, послезавтра у меня социал… посещение школы и потом дежурство. Значит, меня два дня на работе не будет. Но ничего, переживут…

Сегодня уже все распланировано. Они с Беатрис договорились вечером пойти в театр. А завтра надо заняться собой… если же это не поможет — ну что ж, обратимся к психологу. Кстати, надо позвонить психоаналитику, тут один хороший очень практикует, ликеид, Стефан Бернц, может, у него завтра есть свободное время… сон бы проанализировать.

Джейн взяла пульт и включила ВН.

Вечером после спектакля они сидели на высоких стульях бара «Сайгон». Джейн прихлебывала из бокала легкое белое вино… ей было хорошо и весело сейчас. Ей нравилось все — спектакль, на котором они были, абстрактный, в меру элитарный, в меру шокирующий, в меру классический, публика — полтора десятка петербургских эстетов. Прогулка по вечернему Невскому, этот исторический уникальный бар… Джейн точно не знала, но история его, кажется, как-то была связана с древней русской рок-музыкой. Вот и сейчас из динамика негромко доносились роковые аккорды, и голос полузабытого певца:

Я проснулся днем, одетым, в кресле,

В своей каморке меж знакомых стен.

Я ждал тебя до утра… интересно,

Где и с кем ты провела эту ночь, моя сладкая Эн?

Кажется, Беата что-то спросила.

— Чего?

— Я говорю, долго будешь девушкой куковать?

— А, ты об этом… Не знаю.

— У тебя там есть кто-нибудь, в Америке?

— Есть, — неожиданно для себя сказала Джейн.

— Серьезно?

— Трудно сказать… видишь, мы с ним почти не были знакомы. Так, учились на разных отделениях. И вдруг на Испытании встретились… А потом он подошел ко мне на балу… ну и я, словом, поняла, что он неравнодушен ко мне. А теперь — даже не представляю — он уехал в Боливию, а я сюда. Отпуска нам если и дадут, то, скорее всего, в разное время. Мы переписываемся… В прошлый раз он написал мне, что любит, что хочет видеть.