Эра Броуна - Леонид Смирнов Страница 33

Он вцепился в руку отличными имплантированными зубами доктора Проста. Боль была вполне реальной.

«Итак, примем на веру, что это явь, – думал Петер. – Что из этого вытекает? Повар – резидент китайской разведки? Прекрасно законспирированный, десятилетиями ведущий двойную жизнь шпион? А доктор – его подчиненный, жалкая „шестерка“? Тогда Ингрид – лишь номинально жена Проста, а фактически?.. Так-так… Но ведь очевидно: сейчас доктор сломлен. И сломлен, судя по всему, вот только что. Он же всегда был в высшей степени уверен в себе и вполне удовлетворен своим местом в мироздании. Значит, это всего лишь маска, а в натуре… Но столь блестяще играть год за годом могут только гениальные актеры. Скорей уж, Ли вышел из подполья совсем недавно и сразу поставил ничего не подозревающего хозяина „на место“. Ну а Ингрид? Тут же переметнулась, почувствовав за китайцем силу? Или с ней тоже произошла метаморфоза? Сейчас в мире явно царствует Бог Метаморфоз…»

На плечи фон Рега лег груз: надо спасать честь старого друга, который нынче сам не может постоять за себя. Надо навести порядок в этом доме.

Петер, держась за косяк, поднялся на ноги. Он чувствовал себя уже гораздо лучше – и к телу малость притерпелся, да и благородная ярость обеспечивала приток сил. Оранжерея всего в двадцати шагах – там наверняка найдется какой-нибудь инструмент… Взять на вооружение смертоубийственные кухонные ножи ему даже в голову не приходило.

Кое-как доковыляв до оранжереи, фон Рег далеко не сразу смог открыть дверь – запор был довольно хитрый, а тело и не думало ничего подсказывать новому хозяину. Прекрасные кусты чайной розы – гордость Иакова – встретили Петера густым, одуряющим ароматом. В помещении была парная атмосфера. Поиски подходящего орудия мести не заняли много времени. Фон Рег остановил свой выбор на тяпке с толстой и не слишком длинной ручкой.

Обратный путь занял вдвое меньше времени – после принятия «волевого» решения у Петера словно бы открылось второе дыхание. Этот победный марш завершился в спальне Ингрид. Жаркие объятия любовников не смогли вывести фон Рега из равновесия и заставить наделать глупостей. Ну а повар даже и не пытался остановиться, услышав шаркающие шаги Проста. Любовники и смотреть не стали на «старую развалину», вздумавшую припереться в самый разгар. Ли только выплюнул злобно: – Убирайся, а не то!..

И получил тяпкой по продолговатой, покрытой редким черным волосом голове. Тяпка попала ему точно по затылку. Китаец вскрикнул и обмяк. Женщина завизжала, судорожно пытаясь выбраться из-под враз потяжелевшего тела… Петер-Иаков поначалу не хотел ее бить, но Ингрид, вскочив на ноги, бросилась на него – прыгнула с постели как дикая кошка, целясь длинными наманикюренными ногтями прямо в глаза…

Фон Рег осторожно ощупал свое оцарапанное лицо. Ингрид вытянулась у его ног. На лбу у нее весомо, грубо, зримо вздувалась огромная синяя шишка. Надо сказать, Петер-Иаков ударил обоих вовсе не металлическим острием, а тыльной, тупой стороной тяпки. Иначе результат был бы совсем иным.

Китаец очнулся первым. Он с удивлением и ужасом посмотрел на хозяина, сидящего на кушетке с тяпкой в руках, на себя и на столь же безнадежно голую Ингрид и заплакал. Фон Рег ожидал чего угодно, но только не этого. Ли подполз к кушетке, обхватил фон Рега-Проста за ноги и запричитал, боясь поднять на него глаза:

– Простить меня, хозяин! Не выгонять! Это не моя! Не моя!.. Не отправлять меня назад! Это не моя!.. – Его била дрожь. Поведение повара выглядело непритворным. В одном-единственном доме не может скопиться столько гениальных актеров!

– А где ты был все это время? – строго спросил Петер. Вообще-то, вопрос звучал вполне логично: если ты был не здесь, то где же?

– Моя… Моя… – Тот никак не мог успокоиться. – Моя был в Ланчжоу. Моя п-пришел… пришел арестовывать младший брат! – выпалил он на жуткой смеси ломаного немецкого и пиджин-инглиш.

– Ты был там полицейским? Или в госбезопасности?

– Да… Да, хозяин. Твоя – очень умный человек. Все понимает… Но моя не стать… Моя не арестовывать он. Моя отпускать… В брат стрелять… Моя… моя тоже стрелять в они… В моя стрелять… попасть… – Стоя на коленях, повар глядел на Петера-Иакова. В глазах его застыл ужас и собачья преданность. Нет, ни о каком резиденте тут речь идти не могла. В тело Ли, как и в тело Проста, вселилась чужая душа.

Фон Рег почувствовал, что на нем снова лежит груз, и заговорил торжественно и спокойно:

– Я прощаю твое тело, Ли. Душа же твоя безвинна. Забудь все, что было. И помоги мне сделать так, чтобы Ингрид тоже забыла обо всем. Никогда не напоминай ей…

– Твоя святой, хозяин! – только и смог вымолвить китаец.

Петер-Иаков наклонился над своей-чужой женой и погладил ее по лицу. Кожа на виске и щеке оказалась нежной, как кожица персика. Ингрид сейчас была похожа на спящую русалку и нравилась ему еще сильней.

Они быстро натянули на женщину цветастую хлопчатобумажную пижаму, осторожно уложили ее на тахту и закутали одеялом. Повар сбегал на кухню, принес мокрое полотенце, и фон Рег, свернув, положил его на лоб фрау Прост. Потом он обнаружил, что китаец продолжает стоять рядом и с обожанием смотрит на него.

– Спасибо, хозяин. Моя вечно помнить твоя доброта…

– Иди-иди, Ли. Этот разговор закончен. Займись-ка лучше обедом.

Тот низко поклонился и, продолжая кланяться, задом вышел из комнаты. Петер напоследок посмотрел на Ингрид – просто глаз не мог отвести, и не поверил, что оказался способен ударить это небесное создание… Он действительно очень любил фрау Прост, и с этим нельзя было ничего поделать.

Петер не решился еще раз погладить Ингрид по лицу и только дотронулся до лежащей на покрывале тонкой ее руки с идеально гладкой кожей. И вдруг… вдруг он увидел под перламутровыми ногтями красно-коричневые полоски – это была кровь, его кровь. И волшебное очарование вмиг распалось. Надо было доделать все до конца.

Даст Бог, Ингрид так ничего и не узнает об этом страшном дне. Наверняка, и она где-то бродила последние часы, – думал Петер. – Ну, а теперь моя очередь вернуться.

Он вышел на середину комнаты, чтобы поблизости не было острых углов, размахнулся и со всего маха дал себе тяпкой по башке.

…Очнулся фон Рег от того, что Ли прикладывал ему на темечко грелку со льдом. Голова гудела, в глазах мельтешило. К горлу подступила тошнота. Он с ужасом подумал, что понадобится вторая попытка.

– Жить, хозяин, – снова плакал повар. – Пусть моя мертвый, но твоя – живой!.. Не надо твоя убивать… Не надо…

Ингрид зашевелилась на постели, застонала.

– Что со мной? – произнесла жалобно. – Я отравилась? – Потом нащупала шишку и скривилась от боли. Она по-прежнему не поднимала головы и потому не видела мужа и слугу, сидящих на полу. Спрашивала этак в пространство: – Я что, упала?

– Мы все упали, дорогая, – решился подать голос фон Рег-Прост. – Наверное, дом качнуло. Здесь же бывают землетрясения…