Око времени - Стивен Бакстер Страница 33

Сработали стартовые ракеты. Космонавты ощутили только короткий толчок в спину, но его хватило, чтобы столкнуть корабли с орбиты.

Дело сделано, решение принято. Все, что осталось от Колиной жизни – минуты или годы, – станет неотвратимым последствием этого решения.

После старта самым опасным этапом космической экспедиции являлось приземление. Колоссальную энергию, затраченную на вывод корабля на орбиту Земли, теперь следовало погасить за счет трения в плотных слоях атмосферы. Аварии часто случались при приземлении. Поэтому оставалось только ждать – сделать уже ничего было нельзя. «Союз» был сконструирован так, что возвращался на Землю без поддержки, без каких-либо инструкций со стороны экипажа. Коле, опытному пилоту, не хотелось быть просто пассажиром, хотелось хоть как-то управлять событиями. Он жалел, что перед ним нет ручки управления, что он ничего не может сделать для того, чтобы привести корабль домой.

Он посмотрел в иллюминатор. В последний раз за кормой корабля проплыла путаница джунглей Южной Америки в кружеве облаков. Коля гадал, увидит ли хоть кто-то когда-нибудь подобное зрелище и как скоро люди вообще забудут о существовании этого далекого континента. Но пока «Союз» пролетал над обеими Америками к Атлантическому океану, Коля увидел ураган – сливочно-белую спираль, нависшую над Мексиканским заливом, словно гигантский паук. Ураганы послабее бушевали над Карибскими островами, Флоридой, Техасом и Мексикой. Эти отпрыски чудовища, завладевшего Мексиканским заливом, и сами были опустошительно сильными, они успели проделать глубокие расселины в лесах, покрывавших Центральную Америку. Что хуже того, центральная, материнская ураганная система продвигалась на север и явно не должна была пощадить ничего на всем протяжении от Хьюстона до Нового Орлеана. Это был второй сверхмощный ураган, который космонавты видели за последние несколько дней, – остатки первого все еще проносились над восточными районами Соединенных Штатов и западной Атлантикой. Но космонавты ничем не могли помочь никому на Земле, даже никого предупредить не могли.

В положенное время снизу и сверху донеслись звуки ударов. Отсек содрогнулся, возникло ощущение, что он стал легче. Сдетонировали взрывболты, и спускаемый модуль отстыковался от двух других отсеков «Союза». Ракетные двигатели и собранные отходы должны были загореться в атмосфере, как метеоры, и могли рухнуть на кого-то на Земле.

Несколько минут космонавты сидели в тишине, нарушаемой только тиканьем приборов и негромким гулом системы воздухоснабжения. Но тихие звуки, издаваемые аппаратурой, были почти что уютными.

«Как будто дома, в мастерской», – подумал Николай.

Он знал, что будет скучать по всему этому.

Модуль падал с небес на землю, и сопротивление все более плотного воздуха начало сказываться. Николай видел, как нарастает давление на счетчике перегрузки: 0, lg, 0, 2g. Вскоре он и сам почувствовал рост давления.

Его прижало к спинке кресла, ремни ослабли, он подтянул их. Но перегрузки нарастали неравномерно: верхние слои атмосферы изобиловали участками с разным давлением, и по мере падения спускаемый модуль сильно трясло, как трясет самолеты, пересекающие зоны турбулентности. Ни разу за время предыдущих полетов Николай не чувствовал, как мала и хрупка капсула, внутри которой он падает на Землю.

Теперь за иллюминатором была видна только чернота космоса. Но к этой черноте начали примешиваться глубокие цвета: сначала – коричневый, вроде цвета давно запекшейся крови, но этот цвет быстро стал светлее, сменился красным, потом оранжевым и желтым. Воздух уплотнялся, перегрузки резко нарастали. Давление бытро достигло одного g, увеличилось до двух, трех, четырех g. За иллюминатором, где вокруг капсулы распадались атомы воздуха, теперь виднелась белизна с перламутровым отливом. Красивые отсветы ложились на колени космонавтов.