Нейтринная гонка - Пол Ди Филиппо Страница 33

— Ах, Берн, ты по-прежнему привязан к нашей вселенной. Никак не преодолеешь умственный барьер. Это место — назовем его «сверхленная» — одновременно и ближе, чем наша собственная кожа, и дальше, чем Безмолвный Квазар. Нет, сверх-ленной можно достичь только лишь с помощью комбинации психического и сенсорного воздействия.

При этих словах в комнату бесшумно вкатился механический слуга. В двух руках он держал что-то вроде костюмов для виртуальной реальности, в третьей — поднос с двумя бокалами.

— Одевайся, — приказал Дарвин.

Я повиновался без дальнейших расспросов. (В последний раз, когда я усомнился в Дарвине, дело кончилось тем, что мы заблудились в венерианских джунглях за миллион лет до Рождества Христова.)

Мы полностью облачились в костюмы, оставив открытыми лишь забрала шлемов, и взяли с подноса бокалы.

— Рецептуру я разработал совместно с Теренсом Маккенной и «Сандос лабз». Псилоцибин, лизергиновая кислота и закись азота вместе с другими компонентами упакованы в микрокапсулы. Вкупе с биомиметическими цепями, встроенными в костюмы, это доставит нас прямиком в сверхленную.

— Возьмем с собой какое-нибудь оборудование?

— Ответ отрицательный, напарник. К слову сказать, приготовься к небольшому сюрпризу.

С этими словами Дарвин осушил бокал. Я последовал его примеру.

— Лучше приляг, — посоветовал Дарвин.

Опустив забрала шлемов, мы улеглись на роскошные кушетки, в которых я узнал трофеи из королевства Опар.

Неторопливо, подобно тому, как снежная шапка тает в радужном тумане, знакомая вселенная, в которой мы с Дарвином пережили столько приключений, начала исчезать. В желудке возникло точь-в-точь такое же чувство, как когда Космические Пираты из Магелланова Облака принялись палить в нас из своих Коликовых Пистолетов. К счастью, мой завтрак состоял всего лишь из одной Чудесной Пилюли.

Все вокруг потемнело. К своему удивлению, я почувствовал, как костюм виртуальной реальности исчезает, а с ним и моя обычная одежда. Перед глазами плавали колышущиеся амебообразные пузыри света, но потом мало-помалу зрение начало проясняться. Я дважды моргнул, и окружающий мир понемногу сфокусировался.

Во все стороны до бесконечности вокруг меня простиралась подстриженная трава, полосатая, как мятный бамбук. На бело-розовом торфе с равными промежутками торчали деревья, напоминающие конусы сахарной ваты на сужающихся книзу стволах. В траве шныряли триллионы вислоухих кроликов несметного количества цветов и оттенков — ни дать ни взять кроличий Манхэттен.

Небо… небо было похоже на яркий шотландский плед и, казалось, висело над самыми верхушками сахарных деревьев. Освещение давали красные полоски на пледе.

В подземном убежище Дарвин находился слева от меня.

Я повернулся влево.

Передо мной красовалось создание, ничем не отличающееся от Моего Маленького Пони: карликового роста пастельно-голубая лошадка с длиннющей волнистой гривой.

— Дарвин?..

Лошадка заговорила.

— Так оно и есть, напарник. А теперь — за дело! Время не ждет!

Я поднял то, что должно было бы быть моей рукой. В поле зрения оказалось раздвоенное копыто цвета ириски.

Пони, который был Дарвином, поскакал прочь. Я не сразу отправился вслед за ним.

— Дарвин, пожалуйста, подожди минутку. Я хочу кое-что у тебя спросить.

Моему Маленькому Пони трудно изобразить раздражение, но Дарвин как-то ухитрился.

— Ладно, только скорее. Пока мы тут рассусоливаем, на Земле в любую минуту может случиться что-нибудь ужасное.

Пытаясь расположить мои вопросы в порядке важности, я спросил:

— Дарвин, а ты уверен, что это и впрямь сверхленная, царство совершенства, существующее на трансцендентном уровне реальности, превосходящей все, что мы знаем?

— Абсолютно.

Какое-то время я переваривал его слова.

— И в этой сверхленной разумные обитатели выглядят именно так?

Я помахал копытом.

— Нет. Разумные обитатели — вот эти кролики. Я называю их смерпами.

Я посмотрел на стада кроликов — или смерпов.

— И каждое из этих созданий соответствует определенной личности там, на Земле? Может быть, кому-то, кого мы знаем и любим?

— Людям соответствуют только оливково-зеленые. Смерпы остальных цветов принадлежат к другим видам. Все живое гармонично сосуществует в сверхленной — жуки, кактусы, киты, ганимедские слизистые черви.

— А то, во что превратились мы?..

— Такова реакция сверхленной на наше несанкционированное вторжение. Мы уникальны. Никого подобного нам мы здесь не встретим — за исключением, возможно, злодея, на которого мы охотимся. Хотя за долгие годы он мог научиться маскировке.

— А где сейчас наши настоящие тела?

— Там же, где и были: лежат без сознания под воздействием наркотиков и биомиметических костюмов.

Я еще раз огляделся по сторонам. Сверхленная напомнила мне детские настольные игры. «Сахарная страна». «Дядюшка Уигли». «Лестницы и горки».

— Все, чем мы живем в нашей вселенной, все ужасы и радости, священные тайны и низкое святотатство… все это происходит отсюда?! Из этого рисунка мелками?

— Берн, ты снова делаешь ценные умозаключения. А собственно, почему нечто простое не может дать жизнь чему-то сложному? Так случается сплошь и рядом, даже в обычном космосе. Я имею в виду, атомы водорода ведь служат основным строительным материалом для звезд, верно? Кстати, мне сверхленная нравится. Есть в ней добродетель неиспорченной простоты.

— И полная тупость!

— Об этом не нам судить, Берн. Вперед! Нужно найти рулевого!

— Рулевого?

— Так я называю того, кто заварил всю эту кашу на Земле. Поначалу я дал ему имя «доктор Стрендж», но оно не подходит. Он вовсе не великий волшебник. Скорее напоминает парня, который посадил на мель нефтяной танкер «Экссон Вальдес». Хотя я и подозреваю, что Рулевой обитает в сверхленной невообразимо долгое время, сдается мне, он какой-то недоразвитый. Среди богов такие на десятых ролях.

Я уже начинал чувствовать себя персональным эхом Дарвина, однако не мог сдержаться:

— Бог? Да неужто он заслуживает такого названия?

Мой Маленький Пони, который был Дарвином, погрузился в раздумья.

— Боюсь, это так, Берн. Нет почти никаких сомнений, что большинство из приписываемого Богу на самом деле — работа Рулевого.

Судя по всему, я умудрился изобразить на своей лошадиной морде сомнение, потому что Дарвин продолжил:

— Ты никогда не задумывался, почему — если это Бог, — почему он кажется таким капризным и жестоким, сверх-активным в одно столетие и совершенно пассивным в другое? Теперь у нас есть ответ. Бог — злостный нарушитель вроде нас. Просто он прибыл в сверхленную в незапамятные времена. Скажем, четверть миллиона лет назад. До этого в сверхленной царила тишь да гладь, как и на нашей Земле. С прибытием грубого, неумелого Рулевого все пошло по-другому. Нет, конечно, стремление к энтропии было всегда, но Рулевой поднял иррациональность на новый уровень. Ему, к примеру, ничего не стоит помогать обеим воюющим сторонам!.. Нам предстоит остановить негодяя. Вперед!