Барон Чернотопья - Владимир Кощеев Страница 33

Приняв решение, я отложил бумаги и, порывшись в сумке, переоделся в менее маркую одежду. Да, я мог бы счищать грязь магией, но тут дело во внешности, а не практичности. Только дурак поедет в лес, наряженный, как на королевский прием. А слава дурака мне ни к чему.

Итак, первым делом нужно навестить орден в Лесной. Заодно своими глазами посмотрю, как они пережили раскол. А то мало ли что писари Аркейна говорят окружающим. Важно, что там есть на самом деле.

Закончив собираться, я закрыл за собой дверь в святая святых Чернотопья и спустился по лестнице. Искать Густава самому мне по рангу не положено, так что пришлось напрячь служанку из новых, по крайней мере, я ее в лицо не признал.

А через пять минут, пока я призывал себе гончую, в ворота поместья уже вошел не только капитан стражи, но и брат Курт, о котором я совершенно забыл.

Минувшее с нашей последней встречи время пошло клирику на пользу. Он поправился, но в меру. И хотя впечатление, которое производил мужчина, никуда не делось, однако в облике и походке добавилось какой-то основательности, что ли. Прихожане явно не держат священника на голодном пайке.

Он остановился в паре метров от меня и внимательно вгляделся в мое лицо. Не нужно быть гением, чтобы понять: явился клирик, желая убедиться в моей одержимости.

— Ваша милость, — преувеличенно вежливым тоном заговорил он. — Я вижу, вы сразу же вернулись к своим обязанностям благородного хозяина и уже готовы в путь. Но прежде чем вы куда-либо поедете, я обязан с вами переговорить.

Я отошел от призванного зверя, и гончая развеялась в воздухе, будто ее и не было. На лице клирика не дрогнул ни один мускул. Он все так же спокойно глядел на меня, наверняка готовый умереть за правое дело, лишь бы не допустить чудовища до власти.

— С вами я всегда рад пообщаться, брат Курт, — с улыбкой произнес я, указывая в сторону беседки, где когда-то мы впервые с ним встретились. — И раз уж мне придется задержаться, не разделите ли со мной трапезу, как в прошлые мирные дни?

Курт не стал отказываться, и я махнул рукой Густаву.

— Прикажи, чтобы накрыли стол на четверых, позови его милость Вайссерманна и сам присоединяйся к нам.

— Как прикажете, ваша милость, — грохнул кулаком по нагруднику капитан и тут же ушел исполнять мою волю.

Я дождался, пока он отойдет на достаточное расстояние, и вновь обернулся к священнику.

— Брат Курт, я не знаю, осведомлены ли вы о том, где я был…

— Разумеется, мне это известно, ваша милость, — с готовностью кивнул тот. — Но мне никто не сообщил, что вы возвращаетесь.

Мы не торопясь направились к беседке. Территория поместья заметно облагородилась, видимо, Марк распорядился. По сравнению с тем, что было при мне — настоящий парк.

— Я выполнил свою часть договора, — сказал я, шагая справа от клирика. — Истребитель исполнил свою задачу, и теперь я могу вернуться к своей обычной жизни. Спокойной и мирной.

Он не сразу ответил, сперва тщательно обдумал мои слова. И именно поэтому задал следующий вопрос.

— А как же одержимость?

— На момент нашей встречи я таким уже был, брат Курт, — улыбнулся ему, убирая эффект демонических глаз. — Но, полагаю, после Меридии в этой маскировке уже нет необходимости. Одержимый или нет, но я барон Чернотопья и гражданин Крэланда.

Он снова немного помолчал. Мы прошли в беседку, и я сразу же занял свое место. Только после того, как сел я, клирик опустился в кресло напротив.

— Я должен запросить подтверждение, ваша милость. И очень вас прошу воздержаться от поездок по баронству, пока не получу ответ, — проговорил он, аккуратно кладя кулаки на стол. — Не сочтите за дерзость.

— Я все понимаю, — спокойно кивнул я, — но в таком случае вам необходимо написать мне соответствующее распоряжение. Я ведь тоже буду докладывать о своей работе братьям.

Глаза Курта сверкнули. То-то же, маленький исполнитель. Юридически у тебя нет надо мной власти, и любое поползновение на мою свободу, любые препятствия — и формально Томаш сможет подвесить Курта за яйца.

— Только не подумайте чего дурного, — поспешил развеять его сомнения я. — Бумага будет приложена к моему письменному извинению за то, что заставил старшего брата Томаша ждать. Естественно, я также укажу, что полностью поддержал ваше решение, нахожу его разумным и выполню вашу волю с большим удовольствием.

Тащиться в Херцштадт, чтобы сказать священникам, что работа выполнена, я не собирался. Так что пусть сам все бумаги оформляет. Чем дальше от престола, тем лучше, на собственной шкуре почувствовал королевскую милость. Ну их всех к черту!

— И что же вы хотите делать дальше, ваша милость? — осторожно спросил он, не уточняя, о чем речь.

И хотя я прекрасно понимал, что клирик имеет в виду мой доклад, я решил разыграть старую карту молодого не слишком умного парня.

— Стану заниматься Чернотопьем, как вы и сказали, брат Курт. Война — это не для меня. Открою школы, начну производство бумаги.

— Школы, ваша милость? — сбился с настроя Курт.

Ну да, истребитель, безжалостно убивающий культистов, и просвещение слабо вяжутся между собой. И этот считает меня конченым отморозком. Я уже даже не удивлен.

— Школы, брат Курт, — кивнул я. — Производства, которые будут обеспечивать благосостояние моего баронства, требуют обученных, грамотных людей. А их без общественных школ найти весьма проблематично. Если хотите, я потом покажу вам учебники, которые собираюсь выпускать. Может быть, что-то подскажете еще, что я упустил из виду. В конце концов, просвещение — тоже ваша работа.

Он покачал головой, явно удивленный такими планами. Однако прокомментировать их уже не успел. К нам подошли Марк с Густавом, а за ними топали слуги с подносами.

— Брат Курт, рад вас видеть, — заговорил первым Вайссерманн. — Надеюсь, в вашей молельне все в порядке? Было бы очень печально, если бы вы примчались в поместье, как только узнали о возвращении моего благородного брата, чтобы пожаловаться на мои промахи, о которых я не знаю.

Вид при этом у Марка был самый невинный. Однако по насмешливому взгляду Густава я понял, что между властью и церковью в Чернотопье добрых отношений не сложилось. И это было более чем странно, Курт не производил впечатления идиота, который станет спорить с тем, кто его кормит.

Пометив себе обязательно раскопать, что между ними произошло, я широким жестом обвел стол, уже заставленный едой.

— Господа, окажите мне честь, не говорите о делах пока что. Лучше разделить эту скромную трапезу в тишине и спокойствии, чем спорить.

Густав сел последним, но — по правую руку от меня. Тем самым обозначая, на чьей он стороне. Марк занял место слева, и вышло так, будто мы втроем противостоим священнику. Не хватало только сверкнуть моими демоническими глазами, чтобы дополнить картину.