Москалёв. Новобранец космической пехоты - Игнат Коробань Страница 32

Весь следующий день мы занимались устранением недостатков, обнаруженных генералом. Первым делом, естественно, мы аккуратно развесили на спинках кроватей полотенца. Затем в парке мы изготовили из фанеры таблички, в локоть шириной, покрасили их в жёлтый цвет и развесили на передние фары бронетранспортёров и прочей техники. Получилось, что на каждой машине висело по две таблички. На одной были написаны фамилии командира роты и водителя этой машины, а на другой имелась предупреждающая надпись: «Антифриз — яд». Надписи, само собой, тоже пришлось делать нам.

После этого мы навели порядок в автопарке, постригли траву на газонах, постригли кусты, словом, выполнили всю работу хозвзвода, который в это время в полном составе носился по полку в поисках двух утерянных в столовой ложек. Я бы посмеялся над этим цирком, если бы мне самому не приходилось принимать в нём непосредственного участия. Зато военным копам ничто не мешало смеяться над нами, что они и делали, выходя время от времени из штаба, чтобы поглазеть на творящийся в части аврал.

Худовский-старший действительно стал адвокатом своего сына и появлялся в полку каждый день. Как адвокат, он имел право опрашивать свидетелей, чем он и занимался. В числе первых он решил побеседовать со мной. Меня ради этого вызвали с занятий на полигоне. Сдав бронескафандр на склад, я притащился в штаб и спросил у дежурного офицера, где найти адвоката Худовского. Оказалось, что для опроса свидетелей Худовскому уступал свой кабинет полицейский капитан. Дорогу я помнил.

Постучав, я открыл дверь и попросил разрешения войти. Худовский-старший сидел за столом, а перед ним лежала кипа бумаг. Увидев меня, он вскочил и бросился ко мне, протянув ко мне руки в знак приветствия.

— А, Игорь! — воскликнул он, положив руки мне на плечи. — Наконец-то мы встретились. Вы ведь друг моего Вовы. Он так много о вас рассказывал, — он отпустил меня и жестом указал на стоящий рядом стул. — Садитесь, пожалуйста.

Я сел. Он тоже вернулся на своё место за столом.

— Знаете, — продолжил он улыбаясь, — если вы хотите, чтобы я сказал за вас, таки пожалуйста, — он наклонился вперёд и перешёл на доверительный тон. — Вы большой молодец.

— Да? — удивился я.

Если Худовский-младший и мог что-то сказать отцу обо мне, то уж точно ничего хорошего. Тем более он не мог называть меня другом. Однако я никогда раньше не видел, как работают адвокаты, да и самих адвокатов видел только в кино. Мне это было очень занятно, и я решил понаблюдать за этим типом в сером костюме.

— Да, — ответил Худовский. — То, что вы сделали, это просто замечательно.

— Вот как?

— Имейте ввиду. Мне всё известно. И мы можем быть очень полезны друг другу.

Надо же. Очевидно врёт, хочет от меня непонятно чего, но как улыбается! Настоящий юрист.

— Вы правильно сделали, что отправили это письмо, — сообщил Худовский. — Вот только эти бестолочи почему-то думают, что письмо писал мой Вова. Не знаю почему, но они набросились на него как стервятники. Вы уж не откажите мне. Помогите защитить Вову. Он ведь ни в чём не виноват.

Это было интересно. До сих пор и копы, и генерал, и командир полка старались лишний раз не упоминать о моёй жалобе. Всё сводилось только к расследованию угона флаера. Командование наверняка с удовольствием скрыло бы факт существования жалобы, компрометирующей его. А для Худовского установление подлинного автора жалобы означает снятие всех обвинений с его сына. Вот он и пытается узнать это. Ладно, послушаем, что он ещё скажет. Для продолжения разговора, я ответил:

— С удовольствием окажу помощь Вове. Вот только не знаю, чем я могу быть вам полезен. Честно говоря, я не понимаю, о каком письме идёт речь.