Колония. Дубликат - Константин Калбазов Страница 32

Вот только Валковский не собирался его слушать. Когда пленник был связан, Владимир наконец забрался в кунг и развязал девушку. Странная манера благодарить. Едва обретя свободу, Даша тут же начала брыкаться, словно это он тут с ней вытворял непотребства. Потом отвернулась от него, поспешно и с явной брезгливостью, приводя себя в порядок. Причем все это молча. Ни тебе здравствуй, ни тебе спасибо.

– Даша, с тобой все в порядке?

В ответ она только фыркнула, повела плечами и начала застегивать китель. Стоп. А ведь не фыркнула. Всхлипнула – так будет куда точнее. Владимир опустил ей руки на плечи, чтобы прижать к себе и успокоить. Может, и глупость, вот только он понятия не имел, как себя сейчас вести. Он просто хотел показать, что ее никто не обидит, что она теперь под защитой.

Девушка обернулась дикой кошкой и оттолкнула его. Причем так энергично, что он едва сумел удержаться на ногах. Испугавшись, что он сделал только хуже, Валковский выставил перед собой руки в примирительном жесте и начал пятиться к двери.

Он уже был готов выскочить на улицу, когда девушка опустилась на мешок, на котором только что лежала. Да что там опустилась, она буквально рухнула, уткнувшись лицом в ладони, и тут же заревела.

– Ты поплачь, Даша. Ага. Поплачь. А с этими мы поквитаемся.

Глупо и избито? Это точно. Но ничего, кроме банальных высказываний, часто звучащих в мелодрамах, ему сейчас на ум не пришло. И потом, это ведь не сценаристы придумали, что со слезами вытекает боль и на душе становится легче. Их заслугой является только придание этому поэтического ореола и не более. Остальное усвоено людьми на протяжении тысячелетнего опыта.

– Ну и что будем с ними делать? – глядя на пленников, сидящих у отвесной скалы, поинтересовался Валковский.

– Да ничего не будем.

– В смысле? Отвезем в поселок?

– Мужики, забирайте все. Там в машине много чего. И оружие, и патроны, и одежда. Да всякого хватает, – явно не желая попадать на виселицу, засуетился главарь.

А что, в нем очень даже могла появиться надежда на благополучный исход дела. Ведь не убили же пока. Да еще, плохо ли, хорошо, но раны обработали, наложив повязки. Пусть они и промокли в воде, однако кровью не дадут истечь, и то дело.

– Видать, сильно тебя по голове приложило, – посетовал Семеныч. – Это все и без того наше, потому как в бою взято.

– А у нас еще есть. В берлоге. Мы сруб поставили, там и храним. Забирайте все, мужики, – продолжал тараторить главарь.

– Ну и где ваша берлога?

– Там, в кабине под козырьком карта есть с отметкой.

– Угу. Осталось только тебе поверить. Ладно. Сиделец, пора делом заняться. Давай наверх, будешь принимать этих ребят. Не дело в воде их держать, еще раны воспалятся.

– Так, может, в кунг? – с явной надеждой проблеял мужик с плешивой бородой.

– Молчи уж. Сами разберемся, что лучше, – оборвал его Рогов.

Примерно минут через пятнадцать все трое были подняты из русла реки и привязаны к одинокому дереву. Семеныч больше не проронил ни слова, Владимир также предпочитал помалкивать. Он уже догадался, что намерен предпринять Рогов, хотя и не мог до конца поверить, что он в этом участвует. Вот такая она новая жизнь и новые понятия о справедливости.

– Семеныч, а это не слишком?

– Нормально, – делая надрез на бедре связанного главаря, ответил тот. – Ну чего ты дергаешься? Не буду я тебя сильно резать. Так, небольшой надрез, чтобы только кровь пустить.

– Мужики, не надо. Мужики, лучше кончите. Повесьте. Ну не надо, мужики.

– Ага. Сейчас все брошу и начну ерундой маяться.

Подготовив пленников, Рогов извлек из разгрузки видеокамеру и пристроил на ветвях невысокого куста, примотав изолентой. Включил запись, проверил картинку и махнул Владимиру: мол, пошли.

– Что это было, Семеныч?

– А что такого? Нужно же местную живность подкармливать.

– А не чересчур?

– Нормально. Собаке собачья смерть. Только попробуй! – Рогов схватил за руку Владимира, уже готового извлечь маузер с явным намерением добить бандитов. – Кстати, местные хищники стали за манеру брать двигаться на выстрелы, а не убегать от них, – добившись своего, начал пояснять охотник.

– Как так?

– Да вот так. Опасность до конца пока не осознали, это либо на своем опыте, либо не одно поколение должно в соседстве с нами вырасти. А вот то, что после охотников можно неплохо поживиться, они уяснили быстро.

– То есть выстрелы для них это как приглашение к трапезе?

– Где-то так. Ладно, пошли в машину, дело к вечеру, пора на ночевку устраиваться. Да и училка там, наверное, вся извелась.

– А камера зачем?

– Это для Петра.

– Думаешь, ему от этого легче будет?

– Будет, сиделец, будет. Поверь, я это знаю.

– Слушай, ты уже задрал меня сидельцем называть.

– Ты чего орешь? – взметнул брови Семеныч. – Чем тебе не позывной? Гадом буду, у тебя такой у одного на всю Колонию.

– Я и сам могу выбрать.

– Да кто тебе мешает. Но ты же не чешешься, – пожал плечами Рогов.

– Мой позывной будет…

Не чешется он. Ну, почесал в затылке, дернул кончик носа и даже мочку уха потер пальцами. В голову только одна чушь лезет типа Коготь, Ястреб, Змей… Нда-а. А ведь позывной этот тут на всю жизнь, долгую ли, короткую, но до донышка. Да какого, собственно говоря…

– Мой позывной будет Сиделец. Только это я сам определил.

– Конечно, сам, – разведя руками, тут же согласился Семеныч.