Безжалостный край - Андрей Вербицкий Страница 32

— Теперь ты пояснишь, что происходит? — подошел к сыну Сергей Борисович.

— Действительно, Сашка, с чего вдруг? Медитировал, что ли, и узрел неприятности? — без тени насмешки поинтересовался Никифоров-старший. Он оторвался от окуляров бинокля и внимательно посмотрел на Бера, дожидаясь ответа.

Александр задумался. Как объяснить взрослым людям, почему он поднял на ноги всех, способных держать в руках оружие? Ничего не придумав, ответил как есть:

— Настя сказала, что Пушок почуял опасность. Это сложно объяснить, думаю, лучше перебдеть, чем недобдеть.

— О, это животное производит и будет производить на меня огромное впечатление, товарищи! Какая в нем скрыта сила, мощь! Скорость реакции просто поражает воображение. Готов поспорить на что угодно: его метаболизм привел бы в ступор моих прежних коллег. — Профессор Гофман захихикал, поправил вечно съезжающие с носа очки и продолжил: — А защитные механизмы функциональны настолько, насколько вообще может позволить эволюционный процесс местной фауны. Просто поразительно! Его чувствительность к окружающей среде, эмпатические и возможные, я подчеркиваю, товарищи и коллеги, только теоретически возможные телепатические способности могут позволить нашей науке, при должном исследовании мозга этого существа, продвинуться далеко вперед. Если бы вы приказали охотникам поймать для моих экспериментов такое же животное, каким владеет наша прелестная девчушка… Ох, какие перспективы, какие перспективы!.. — Марк Анатольевич с надеждой посмотрел на ухмыляющихся членов совета и в особенности на Александра.

Бер мысленно закатил глаза. «Наша песенка стара, начинай сначала».

Гофман, одетый по случаю тревоги в камуфляжную форму и с «макаровым» в кобуре, производил удручающее впечатление своим абсолютно не воинственным видом. Доставшаяся ему «зеленка» сидела на нем кое-как, несмотря на то что подбирали по размеру, и выглядела крайне неказисто. Однако никому в голову не приходило пенять ему за это. Ученый был ценен совсем другим — своим опытом и знаниями. Хотя все-таки было решено не выдавать профессору автоматическое оружие, а ограничиться пистолетом. По крайней мере, из него сложнее кого-нибудь случайно застрелить. Впрочем, ученый не настаивал.

— Вы, Марк Анатольевич, поосторожнее с такими желаниями и требованиями… — начал Александр, но профессор перебил его в своей излюбленной манере:

— А что такое? Я чего-то не знаю?

— Знаете, знаете. — Бер заговорщицки наклонился к Гофману. — Вы же сами секунду назад расхваливали нам эмпатические и телепатические способности нашего Пушка….

— И что? — подавшись вперед, шепотом спросил профессор.

— Как что? Он может ощутить ваше стремление причинить вред его виду и уничтожит вас как угрозу. Поверьте, Пушок очень разумное животное. Думаю, гораздо умнее наших обезьян и дельфинов. — Александр выпрямился и с удовольствием посмотрел в ошарашенное лицо профессора.

— Как я об этом не подумал! — Побледневший Марк Анатольевич снова поправил очки. — Спасибо за предупреждение, Александр Сергеевич. Впредь буду осторожен!..

— Кажется, началось, — громко прокомментировал увиденное в бинокль Никифоров-старший.

— На верхотуре! Ксения! Вы там спите, что ли? Доклад.

Вместо ответа сверху донеслось эхо выстрела.

— Мы не спим. Наблюдаем гноллов. Перемещаются в направлении базы от укрытия к укрытию. Я все равно одного достала! — похвасталась девушка.

— Не забывайте сообщать об изменении обстановки. О любых изменениях. Поняла?

— Не рычи на меня. Не дура! — Обиженный голос прервался — Ксения отключилась.

Александр виновато посмотрел на отца.

— Нашли время для ругани, — буркнул тот.

— Я вниз. Надо проверить самое уязвимое место в нашей обороне.

— Давай. И осторожнее там, сынок!

— Буду.

Перепрыгивая через две ступеньки, Бер скатился по лестнице на улицу, спеша к недостроенной стене.

Первым он увидел Игоря Подберезина.

— Началось? — спросил омоновец.

— Похоже на то. Вы тут как? Готовы?

Старлей скривился:

— Настолько, насколько возможно. Жалко, что весь основной боеспособный состав отправился в рейд.

— Не время для угрызений совести. — Бер и сам уже успел пожалеть об отсутствии остальных омоновцев и половины военных.

Рация ожила, и Ксения крикнула:

— Идут!

Одновременно с ее голосом со стен послышались одиночные хлопки «калашей». Всем был отдан строгий приказ по возможности экономить патроны. Не прошло и минуты, как все стало не просто плохо, а очень плохо.

Наученные горьким опытом скоротечных столкновений с людьми, гноллы стремительными отрывистыми скачками приближались к стене, изредка останавливаясь, чтобы бросить в защитников камень или дротик. Среди клановцев появились первые жертвы. Когда Бер поднимался на стену по лестнице, мимо него пронеслось тело и с приглушенным звуком стукнулось о землю. Стреляли уже отовсюду. Многие переключили режим ведения огня, потому что одиночными выстрелами неопытным клановцам труднее было попасть в гноллов, передвигающихся рваным ритмом.

Александр выглянул через амбразуру и чуть не схлопотал чем-то прямо в лоб. Он машинально пригнулся. Потом резко привстал, оценивая обстановку, и снова сел, несколько секунд напряженно размышляя. «Гноллов маловато будет — двадцать, может, тридцать рыл. Пусть даже, с учетом резерва, все пятьдесят или даже шестьдесят. Против нескольких десятков вооруженных людей… Что-то здесь не так!» Александр связался с сержантом, которого оставил вместо себя лейтенант Краско.

— Сержант, что на вашем участке?

— Если не брать во внимание изредка мелькающие рожи на пределе дистанции попадания, то тишина, — отрапортовал сержант.

— Внимательнее будьте, не расслабляйтесь.

— Я понял.

Александр отключился. «Это хорошо, что ты понял. Мне бы понять, что происходит». Сердце сжалось от нахлынувшего предчувствия чего-то совсем нехорошего. Бер лихорадочно заозирался, стало труднее дышать, перед глазами поплыли темные пятна. Его повело в сторону, и, чтобы не упасть, он оперся левой рукой о помост, на котором находился. Другой рукой вытер нос. Посмотрев на ладонь, увидел кровь.

— Да что происходит, твою мать?! — прошептал он. Окинув затуманенным взором пространство вокруг себя, заметил, как оседают клановцы, теряя сознание. Более крепкие еще пытались стрелять со стены, больше вслепую, чем прицельно. Вот над укреплением появилась голова гнолла, и абориген, опираясь на сильные конечности, взмыл вверх. Он приземлился на помост возле лежащего навзничь защитника. Нагнулся над ним, в воздухе блеснул длинный нож, и голова человека отделилась от туловища. Челюсти гнолла разомкнулись, и воздух потряс радостный полувопль-полушипение. Рядом с первой появилась вторая, третья и четвертая твари. Недолго думая, аборигены начали вырезать поверженных людей. Буквально за минуту эта часть периметра была захвачена противником. Александр с усилием поднял автомат — он даже не заметил, когда успел выронить его, — и попытался прицелиться. Руки дрожали, заставляя ствол прыгать перед глазами. Усилием воли Бер сконцентрировался, прогоняя пелену с глаз, и навел оружие на ближайшего гнолла. Тварь прошили две короткие очереди. Абориген с хрипом упал и остался лежать, будто сломанная кукла.