Решение номер три - Владимир Михайлов Страница 32

И в самом деле. Лицом к лицу стояли два давних заклятых врага, два соперника, конкурента, наверняка ничего в жизни не желавшие сильнее, чем скорой и бесповоротной кончины нынешнего собеседника. Разумеется, это не должно было выражаться в словах, которыми они сейчас обменивались; но это не могло не отразиться в их взглядах. Подлинный обмен мыслями мог в этой обстановке происходить лишь при помощи взглядов; наши глаза не подчиняются ни политесу, ни протоколу, как не подчиняется ему душа в отличие от привычного к повиновению тела. И как бы ни старались смертельные враги, глаза вынуждены были – пусть только мгновениями – говорить правду, ненависть должна была вспыхивать в них, как молния в ночном мраке. Это Ястреб и ожидал увидеть.

Но не увидел. Потому, что этого и не было в глазах Президента: ни ненависти, ни страха, ни торжества человека, надеющегося одержать победу, ни даже простого холода. Взгляд выражал спокойную доброжелательность – пожалуй, со слабым, едва уловимым оттенком иронии.

Это было для Ястреба неожиданно и непонятно.

Тогда он сделал то, на что в других обстоятельствах скорее всего не решился бы. Известно было, что каждая попытка проникновения в сознание официального объекта будет им фиксироваться – для этого высокопоставленные особы были соответственно подготовлены, – и неизбежно последует суровое наказание. Такое проникновение могло осуществляться лишь при крайней необходимости и только с высочайшего разрешения. Так что Ястреб рисковал сейчас очень многим. И однако пошёл на этот риск, не размышляя долго, потому что времени для сомнений и логических умозаключений не было. Через секунду-другую собеседники могли разойтись в разные стороны, всё ведь происходило в публичной обстановке, на глазах у множества людей, и никакой серьёзный разговор здесь состояться не мог. Ястреб подстроился к полям Стойка, чтобы увидеть то, что сейчас своими глазами видел и сам Президент.

То есть – глаза собеседника. Глаза Смоляра. Его лицо. И всю фигуру. А фоном – людей, находившихся поблизости. «Интересно, – мелькнуло вдруг где-то на задворках сознания, – а девушка – ну, та самая – сопровождает его в таких случаях?» Но девушки в поле зрения Президента не оказалось. «А жаль, – снова пробежала тень мысли, – она ничего себе…» Но совершенно не ко времени было думать о девушках.

Он смотрел в глаза Смоляра, уже заранее догадавшись, что можно будет прочесть во взгляде подпольного Императора. Да то же самое: этакую понимающую доброжелательность и с тем же оттенком иронии, с какой и Президент глядел на него.

Друг на друга смотрели два человека, разумеющие нечто, чего не ведают другие и что касается прежде всего их обоих. И взгляд каждого выражал: «Я знаю, что ты знаешь это, и знаешь, что я знаю то же, что и ты; но это – только наше знание, и ничьё больше».

Этого было достаточно. И Ястреб поспешил покинуть президентские поля. А Президент, кстати, никак не отреагировал на его вторжение. Не успел? Не счёл нужным? Или ещё почему-то?

Такие мысли промелькнули в голове, пока Ястреб возвращался в зрение Смоляра. Мелькнули – чтобы тут же забыться.

Кажется, Ястреб при обратном переходе от Президента к Смоляру применил слишком большое усилие – просто потому, что волновался. Расстояние тут было минимальным, и можно было обойтись небольшой затратой энергии. Ястреб же явно перестарался. И получилось что-то непонятное.

Он снова должен был увидеть Президента: ведь прошло всего лишь две-три секунды. Глазам же открылось совершенно другое.

Большая, комфортабельно обставленная комната, скорее даже зал – без единого человека. Низкий потолок. Стены не вертикальные, а заметно наклонённые вовнутрь. Два широких окна. А за ними – темнота. Но не полутьма городской окраины, а плотный мрак пространства, густо нашпигованного далёкими звёздами. Источник явно искусственного, жёлтого света снаружи – где-то наверху, возможно, на крыше; луч его рассекает темноту, не размываясь, не дробясь. За стенами, вернее всего, нет атмосферы. И упирается луч этот в стоящий неподалеку корабль, застывший на широко раскинутых посадочных лапах. Это, надо полагать, не населённый людьми мир, даже мирок, один из множества блуждающих в Галактике. Именно там находится человек, чьими глазами сейчас стал видеть Ястреб.

Но – всего лишь на несколько секунд. Потом изображение исчезло, на миг снова перед глазами оказался Президент – теперь удаляющийся, видимый со спины. А потом и это пропало. Застучало в висках. Наступила усталость.

Ястреб медленно открыл глаза. Отец Исиэль участливо смотрел на него:

– Утомился?

– Не без того, – признал Ястреб.

– Стаканчик?

– Подойдёт. И сразу же поеду.

– Может быть, стоит отдохнуть? Полежи, найдём тебе келью, подремлешь, силы вернутся…

Ястреб уже открыл было рот, чтобы вежливо, соблюдая этикет, отказаться. Но, так ни звука и не издав, медленно сомкнул губы.

Потому что понял: он и в самом деле устал. Проникновение в чужое сознание, видение чужим зрением требует такого расхода энергии, какой можно сравнить разве что с марафонским забегом. И сейчас всё в нём – и физика, и психика – громко и согласно запротестовали против того, чтобы садиться за руль и гнать в сырой темноте по скверно освещённой и тряской дороге. Можно было бы, конечно, доверить всё кибердрайверу и, задав ему маршрут, продремать до самого дома – однако против этого возражала осторожность: комп, конечно, не совершит наезда, избежит столкновения и не свернёт куда не надо, но он не умеет распознавать другие опасности – простую засаду хотя бы, он не испугается обгоняющей машины, в которой стрелки уже готовы открыть огонь, – ну, и так далее. Человеку, включившемуся в серьёзную операцию, а тем более – имеющему при себе относящиеся к этой операции очень интересные документы (пусть лишь копии, всё равно), – такому человеку следует самому быть постоянно начеку, не передоверяя машинам заботу о своем благополучии и успешном ведении дела. Организм это понимает, но у него нередко бывает собственное мнение, на которое трудно повлиять. Вот так. Ну, а кроме того, чем скорее можно будет в спокойной обстановке пропустить новую информацию через фильтр анализа, тем раньше появится возможность оценить результаты, сделать выводы и использовать их в деле.

– Знаешь, я соглашусь на твоё любезное предложение. Если это не шутка, разумеется, и не форма вежливого прощания с надоевшим гостем.

Вот такие слова прозвучали, когда Ястреб снова открыл рот.

– Гостеприимство – наш закон, – ответил Исиэль с лёгкой улыбкой, – даже и для людей не столь заметных, как ты.

– А во сколько тут у вас будят? Наверное, с самого с ранья?

Отец Исиэль чуть ли не обиделся:

– Во сколько бы мы ни поднимались – к гостям это не относится. На всенощном бдении обойдутся без тебя. Спи до упора. Ни одному брату и в голову не придёт нарушить твой покой.

– Ты просто мастер уговаривать. Ещё раз благодарю. Я и в самом деле немного расклеился.

Усилие, с каким Ястреб поднялся со стула, подтверждало это признание.