Белый свет - Руди Рюкер Страница 32

Когда мы были как раз в середине толщи Саймиона, Кантор остановился у круглой двери, врезанной в потолок. Это была массивная дверь с наборным диском, похожая на сейф. Он махнул рукой в сторону циферблата;

– Вы математик, мистер Рэймен. Может быть, вы сумеете открыть замок?

На диске было только десять отметок, промаркированных от 0 до 9. Я ни с того ни с сего сделал вывод, что комбинация должна быть цепочкой из алеф-нуля цифр, десятичное разложение какого-либо действительного числа. Но какого действительного числа?

Я потянулся вверх и медленно повернул диск по часовой стрелке, прижимая вторую руку к двери. И услышал, как кулачок упал на 3. Я изменил направление и потихоньку стал поворачивать диск против часовой стрелки. Другой кулачок щелкнул на 1. Есть только одно, знакомое мне, действительное число, начинающееся с тройки и единицы. Если моя догадка верна, остальное будет просто.

– «Как, о, хочу я водки, алкоголик бы упился после тех тупых вопросов, собранных глупыми детишками». – Я медленно продекламировал эту бессмыслицу, поворачивая циферблат влево и вправо. Эта фраза – хорошо известный мнемонический прием для запоминания первых пятнадцати цифр числа 71. Подсчет количества букв в словах дает 3,14159265358979. На каждой цифре кулачок щелкал. Наверняка это было ТС. Я вошел в ускорение.

Простой способ получения полного десятичного ряда П заключается в суммировании особой бесконечной последовательности: 4/1 – 4/3 + 4/5 – 4/7 + 4/9 – 4/11 +…

Я начал складывать и набирать цифры по мере их появления. Мне потребовалась для этого пара минут, но у меня шея одеревенела от того, что я не отрываясь смотрел на циферблат.

Наконец я закончил. Изнутри тяжелой двери послышалось радующее душу ТОК. Еще одна призовая игра.

Я толкнул, и дверь распахнулась. Оттого, что я долго держал руки поднятыми, одни устали, и я позволил им опуститься.

– Очень хорошо, – сказал Кантор. – Теперь тысяча метров наверх.

Я всмотрелся в тускло освещенную шахту и разглядел с одной стороны металлические кольца, вделанные в стенку трубы, диаметр которой почти соответствовал телу человека. Тысяча метров вертикально вверх – это не шутка для человека в возрасте Кантора. Я что-то сказал на этот счет, но он заверил меня, что с изменением гравитации подъем станет легче.

Если на Франкса мой подвиг и произвел впечатление, он отлично скрыл это. Пока мы с Кантором разговаривали, жук вскарабкался по моей спине к потолку и скрылся в раскрытой двери, как будто я был куриной косточкой, прислоненной для его удобства к мусорному ведру. Кантор взял меня за руку.

– Где он к вам прилип?

– Франкс? – переспросил я, взглянув наверх и при этом отступив назад. Я слышал его царапанье футах в пятидесяти над моей головой. Он все еще был моим единственным другом, хотя и вел себя так странно. – Он из мира, называемого Прага. Мы познакомились в отеле Гилберта и вместе вскарабкались до эпсилон-нуля. Там я вдохнул дурман-травы, пробыл немного в Стране Снов и вновь обрел" форму в Библиотеке. Тем временем Франкс летел все выше и выше. Он видел Единого, слился с ним, а потом применил Принцип Отражения и оказался на алеф-одном. Мне кажется, он расстроен, потому что не смог остаться белым.

– Он сумел бы, если б хотел этого по-настоящему, – заметил Кантор. – Это как раз через пустыню.

Больше он ничего говорить не собирался, поэтому я двинулся вперед. Он закрыл дверь за нами.

У трубы были металлические стенки, и единственным освещением служили иллюминаторы, прорезанные в металле и открывающие вид на светящийся лед Страны Снов. Каждый шаг по металлическим ступенькам отдавался громким эхом. Разговаривать было невозможно.

Мне стало интересно, не состоит ли вся внутренняя часть Саймиона из кристаллического вещества сновидений.

Как и пообещал Кантор, восхождение становилось легче и легче. Хотя труба была абсолютно прямой, скоро появилось ощущение, что она отклонилась от вертикали.

Далеко впереди можно было разглядеть Франкса, когда он миновал световые пятна, и чтобы нагнать его, я двигался без передышки. Нужные для этого движения были простыми и повторяющимися. Мое тело бежало само.

Кантор следовал за мной футах в двадцати.

Когда металлические перекладины закончились, мне понадобилась секунда, чтобы осознать это. Труба стала шире и превратилась в застланную ковром лестницу. Я прополз несколько ступенек, прежде чем понял, что могу нормально идти по ним. Франкс сидел на корточках перед дверью на верхней площадке.

– Феликс, – позвал он меня, – если тебя не затруднит, не будешь ли ты так любезен спросить у своего коллеги-математика, что…