Усадьба с приданым - Катерина Снежинская Страница 32

В которой Маша осваивает роли шпиона, массовика-затейника и роковой соблазнительницы, правда, не слишком удачно

Всё познания Марии Архиповны о рынке недвижимости заканчивались на том, что ипотека – это злобное зло, которое можно пожелать исключительно врагам, да и то самым ненавистным. И, наверное, в современном аду закоренелых грешников не в котлах со смолой варят, а заставляют вечность кредиты выплачивать, потому как проценты всё растут и растут…

В общем, в ценах на «домики» Маша ничего не понимала, но за своё «имение» бедная Лиза – для особо близких Лиска – вряд ли могла бы взять «дорого», а уж по сравнению с соседями её недвижимость и вовсе выглядела убого. Дом, как, например, и тот, что слева стоял, был явно построен ещё в прошлом веке, причём ближе к его началу. Вот только вся усадьба у ветеринарши, в отличие от соседской, ограничивалась несколькими грядками, грязноватым плёночным парником и тремя унылыми яблонями. На здание, пародией на замок высящееся справа, избушка тоже походила – в ней целых два этажа имелось. Но не краснокирпичных, с балкончиком, а из хлипеньких, почерневших от времени досок, вкривь и вкось разгулявшихся, будто стариковские зубы.

Не понятно только одно: почему соседи до сих пор не выкупили участок даже и задорого? Ну, просто, чтобы виды не портил.

У старенькой калитки Мария затормозила – никакого звонка тут, понятное дело, не было. Госпожа Мельге потопталась, глянула налево, направо, решительно одёрнула майку с жуткой мордой и рявкнула: «Лиза! Вы дома?» – чувствуя себя полной дурой. Ну при положительном-то ответе на этот сакраментальный вопрос ясно, чего ждать. А при отрицательном? «Нет, дома меня нету, я в другом месте»?

Но так уж тут, в Мухлово, было принято.

– Заходите, не заперто! – ничуть не тише откликнулись из избушки.

Ну и слава Богу.

Подходя к крыльцу, Маша рассмотрела детали, от забора не видные, но многое говорящие о хозяйке. Дом, безусловно, был стар, если не сказать ветх, но ветеринарша явно старалась за ним ухаживать: рамы аккуратно подкрашены, завалившийся угол венца подпёрт брёвнышком, ступеньки чистенькие, сверху свежий половичок брошен. Вот только от этой заботливости всё вместе смотрелось ещё более убого.

Да уж, и верно, что ли, бедная Лиза?

Та самая то ли бедная, то ли не очень, появилась в дверях, вытирая руки полотенчиком, чуть щурясь подслеповато, но улыбаясь нацелено и доброжелательно.

– Здравствуйте, – поздоровалась вежливо, глядя выжидающе и совершенно точно госпожу Мельге не узнавая.

– Здравствуйте, – с энтузиазмом, которого совершенно не испытывала, откликнулась Маша. – Вы меня, наверное, не знаете. Я… из дома Кислициных, – решилась представиться госпожа Мельге на местный манер. – Увидела ваше объявление. Вот, решила посмотреть. Разрешите?

– А-а, – протянула Лиса, мигом поскучнев. Сложила полотенце аккуратненько, уголок к уголку, провела пальцами по сгибу, словно по бумаге, потом ещё раз сложила. – Смотрите, конечно.

Внутри всё оказалось ожидаемым: что называется, «гордая бедность». Только вот на стене единственной комнаты висел портрет не покойной мамы, а представительного господина с шикарной седой шевелюрой и бородкой клинышком на манер все того же прошлого века. Между прочим, господин был снят на весьма узнаваемом фоне пляжика Мухлоньки.

– Ваш папа? – эдак невзначай, с истинно слоновьей деликатностью, поинтересовалась Мария Архиповна, старательно осматриваясь.

– Нет, – почему-то мрачно ответила Лиса, замершая посередь дверного проёма. – Это мой человек.

– Как? – до глубины души поразилась Маша.

Честно говоря, таких эпитетов ей раньше слышать не доводилось. Ну там «любимый» или даже «возлюбленный» – ещё куда не шло. Но «мой человек»? Так бы Арей ответить мог. Правда, у него бы это прозвучало в ином ключе, в смысле «мой», то есть «мне принадлежащий со всеми потрохами и шнурками».

– Кроме комнаты и сеней тут подпол есть, – ещё мрачнее отозвалась Лиза. – И сарай.

– Подпол – это хорошо, – оценила Мария, остро жалея, что не прихватила с собой телефон. Не тот эбонитовый, со столика, а который смартфон, вместе со своими его многомудрыми внутренностями, например, фотоаппаратом, оставшийся валяться в бардачке бесполезным куском пластмассы. – И сколько вы хотите за ваш дом?

– Двадцать пять тысяч, – отчеканила ветеринарша, рассматривая доски пола.

– Не дорого, – согласилась Мария Архиповна, в недвижимости, конечно, не разбиравшаяся, но понимающая, что реальная цена даже просто участка должна быть всё-таки повыше. – А могу спросить, почему так? На доме обременения какие-нибудь, иски?

– Какие обременения? – не поняла рыжая и даже глянула на гостью, правда, тут же опять уставилась в пол.

– Ну, может, здесь прописан человек, сейчас сидящий в тюрьме? – осторожно пояснила Мельге. – Или на участок наложен арест, потому что вы банку задолжали?

– Да нет, ничего такого, – вяло махнула полотенцем Лиза, – одна я и с банками дел никогда не имела.

– Тогда почему так дёшево? – поднажала Мария, без приглашения усаживаясь на стул с гнутой спинкой.

– Деньги мне нужны, – совсем уж неохотно ответила ветеринарша, – срочно. Двадцать пять тысяч.

– А сами, наверное, в город перебираетесь? Я вот тоже хотела квартиру прикупить. Не подскажите, во сколько это обойдётся, хотя бы примерно?

– Без понятия, – Лиска нервно дёрнула кузнечиковым плечом. – У меня никаких квартир нет, так что не знаю. Ну что, берёте дом?

– Документы на него, конечно, готовы? – коварно осведомилась Мария Архиповна.

– А какие там особые документы?

Рыжая опять быстро глянула на «покупательницу» и снова принялась пол разглядывать.

– Ну как же? – удивилась госпожа Мельге. – Свидетельство о праве, кадастровый паспорт… Да много всего.

– И где это берут? – вот теперь Лиза таращилась на гостью во все глаза. Удивлённо так таращилась, даже, может, и в панике. Маша в ответ неопределённо пожала плечом, она и сама толком не знала. – Это, наверное, долго?

– Ну уж точно не за один день.

И тут ветеринарша отколола такую штуку: сползла спиной по косяку, опустившись на корточки, запустила обе пятерни в торчащие дыбом волосы и тихонько завыла.

– Да вы что? – всполошилась Мария, такой реакции никак не ожидавшая, да и вообще с истериками сталкивавшаяся не часто. – Ну чего вы так переживаете? Да соберёте все справки, заплатите пошлину…