Ловцы душ - Яцек Пекара Страница 32

– И вы хотели бы стать таким другом? – На этот раз мне показалось, что девушка смотрит на меня не равнодушно, но враждебно.

– Я не хотел бы становиться твоим другом, Анна. Я уже твой друг, – подчеркнул я слово «уже». – Независимо от твоих мыслей или поступков. То, что ты думаешь обо мне, не имеет ни малейшего значения для приязни, которую я к тебе чувствую, и для помощи, которую, с Божьей милости, я хотел бы тебе предоставить.

– Наилучшей помощью будет, если вы оставите меня в покое, – ответила она.

Некоторое время мы прогуливались в молчании, Анна отбросила в траву стебель от одуванчика, с которого облетели последние семена.

– Видимо, ты думаешь, что смиренный инквизитор из Хеза ничем не может угрожать владетельному Ройтенбаху? Но, дорогая Анна, и не такие, как Ройтенбах, сгорали на кострах Святого Официума. Мне достаточно хлопнуть в ладоши, и здесь потемнеет от черных плащей и серебряных крестов. Обидеть одного из нас – будто обидеть саму Церковь. А обидеть того, кого мы опекаем, – все равно что обидеть нас самих… – Я подождал, чтобы она могла поразмыслить над моими словами. Это было не совсем честно, но я надеялся, что даже если слова мои не были правдивы – то истина эта ощущалась в моем голосе. – До меня дошли слухи, что в этом замке могут проходить еретические, богохульные ритуалы. Если ты что-то знаешь об этом, дитя, Инквизиториум обеспечит тебе безопасность и охрану. Не говоря уж о том, что обвинители получают часть имущества еретика. В знак признания своих заслуг перед матерью нашей Церковью, святой и единой.

Она остановилась и неожиданно взяла мою руку в свои ладони.

– Не делайте ничего, прошу вас, – сказала неожиданно мягко. – Клянусь всем, что ни на есть у меня в мире, жизнью своей клянусь, что здесь не происходит ничего, чего бы я сама не хотела. Если же мне потребуется помощь, я вам сообщу. И спасибо, что вы с такой скрупулезностью взялись исполнить просьбу моего отца. Мы нынче далеко друг от друга, и все же он мой отец, и я ценю, что вы ему помогаете.

Я пожал ее пальцы.

– Как пожелаешь, Анна, – ответил ласково.

Конечно, я мог спросить, по каким причинам она отдается конюхам, поварам и садовникам, но был уверен, что и на этот вопрос у нее нашелся бы заготовленный заранее ответ.

* * *

– Я слышал раньше эту фамилию: Хоффентоллер, – сказал Курнос, и на лбу его появились глубокие морщины задумчивости.

– Говори.

– Маврикий Хоффентоллер, – прикрыл он глаза, – попал в языческий плен во время последнего Крестового похода. Возвратился после тридцати семи лет…

– Это не тот, – махнул я рукой. – Прадед Матиаса погиб.

– Маврикий Хоффентоллер, герб Трехрогий Бык, – сказал Курнос.

– Это, третий рог у него, типа, был между ногами, ну, – зашелся смехом Первый. – Или, типа, кто видел быка с тремя рогами?

– Может, родственник? – раздумывал я, не обратив внимания на слова близнеца. – Двоюродные братья попадают в плен, один погиб, один вернулся?

– Этого я уже не знаю, Мордимер.

– А вот если, типа, единорог и бык того-этого, то что б с такого вышло? – спросил Второй.

– Ха! – сказал я самому себе, на этот раз игнорируя второго из близнецов.

Существовало три варианта решения. Первый – как я и сказал, Маврикий был кузеном прадеда Хоффентоллера, и тогда носил то же имя и тот же герб. Второй: тот, от кого Курнос слышал эту историю, ошибался.

Или же – что Матиас меня обманул. Только зачем бы ему это делать? Смерть в языческом плену, несомненно, была долей куда более славной, чем возвращение из него долгие годы спустя. Но тех, кого язычники, захватив, принуждали к тяжелой работе, никто не смел обвинять. Семьи пытались их найти и выкупить, даже много лет спустя.

Разве что… разве что пленники отрекались от Иисуса взамен сомнительной привилегии стать надсмотрщиками над своими товарищами по битвам. Вот это и вправду могло стать причиной для позора. Действительно ли прадед Матиаса был таким вероломным рыцарем, человеком слабого духа? Одним из тех, для кого искушение тленными богатствами оказалось сильнее надежды на избавление и воскрешение из мертвых при Господнем престоле.

Но что же такой отступник мог искать в нашей Империи после тридцати семи лет плена? Он ведь тогда был уже стариком… И не мог надеяться на теплый прием, разве что подготовил историю, должную доказать его невиновность и, кто знает, может, даже героизм.

Правда, тогда мой наниматель не скрывал бы факта возвращения деда, а гордился бы его отвагой.

– Где ты слышал эту историю, Курнос? – спросил я.

– А если бы что родилось от мужчины и свиньи? И если бы это была, типа, жёнка? Вот было бы сисек, чтоб тискать! – мечтал Первый.

– Подворье «Под Шелковым Платком», – ответил Курнос не раздумывая даже. – Двое дворян разговаривали о Крестовых походах.

Я знавал эту корчму, поскольку с ней была связана забавная историйка. Много лет назад неподалеку стоял городской эшафот, где как раз собирались казнить одного злодея и разбойника. Но подкупленная накануне молодая шлюшка подбежала к осужденному и набросила ему на голову платок, крича: «Он мой», – что согласно обычаю означало: преступник должен быть освобожден и отдан ей в мужья. К счастью, офицер стражи и чиновник бургграфа не дали себя обмануть. Злодея все равно повесили, а девке дали плетей под его дергающимся в последних корчах телом.

История, как я уже говорил, была забавной, но никак не могла помочь мне в деле Хоффентоллера.

– Услышал тогда хоть что-то еще? – спросил я у Курноса.

– Мы тогда уже пошли пить, – покачал он головой.

Вот и вся польза от памяти Курноса…

– Или от коровы, – не унимался Второй, – там, типа, вымя побольше…

– Останемся здесь еще на ночь, – решил я наконец. – И кто знает, не на дольше ли.

– Мордимеру нужно, понимаешь, поискать местный хлев, – засмеялся Первый.

– Или конюшню! – Второй закашлялся, регоча, и ударил себя по ляжкам от радости.

Я только глянул на них, покачав головой. Близнецы порой были полезны, однако слишком часто злили меня своим примитивным чувством юмора и простецкими нравами. Что ж, я нес крест товарищества с ними, как и множество прочих крестов в моей жизни, и уж поверьте – этот был относительно легок. Кроме того, что бы там ни говорили о близнецах, они, во-первых, обладали некоторыми уникальными способностями, а во-вторых, несмотря на маленький рост, действительно люто сражались. Мало кто умел настолько точно стрелять из арбалета, а своими ножами они порезали и закололи не одного противника. Я смотрел, как они хлопают друг дружку по плечам и смеются над своими шутками. Выглядели они столь невинно. Два веселых маленьких человечка с круглыми личиками, бледными глазками и уже изрядно заметными лысинками.

Не знаю почему, но с некоторого времени мне все сильнее казалось, что эти забавные песики однажды вцепятся мне в горло. И ради их же благополучия я надеялся, что сей момент наступит как можно позже.