Железная вдова - Сиран Джей Чжао Страница 32

Легенды об императоре-генерале Цинь Чжэне рассказывают, будто его духовное давление было таким мощным и он владел им с таким совершенством, что мог вбирать дух-металл хундунов в свою хризалиду, Желтого Дракона, прямо во время битвы и наращивать ее до бесконечности. Иные говорят, что Желтый Дракон послужил прообразом Великой стены. Поэтому в детстве я именно так и представляла себе Стену – как дракона, сидящего верхом на горных пиках, оберегающего нас в своих объятиях.

На самом деле, как я обнаружила за время постоянных поездок на шаттлах, Стена – это скорее система дорог между сторожевыми башнями и военными базами. В некоторых ее частях это просто-напросто рельсы, проложенные по голым склонам приграничных гор. Впечатляющий монолит из стали и бетона, который выглядит столь успокаивающе на рекламных снимках, – всего лишь бессистемные фрагменты, построенные для того, чтобы перекрыть долины и каньоны и помешать рядовым хундунам проникнуть в Хуася.

Наш шаттл, поскрипывая, катится по направлению к тренировочному лагерю «Клетка Тигра», где пилоты, восстанавливающие свое ци между боями, с пользой проводят время. Извилистый рельсовый путь ведет нас к отрогам горного массива Тан. С одной стороны за окнами мелькает шероховатая, осыпающаяся поверхность скалы, а с другой – той, что возвышается над хундунской глушью, – внутрь проникает серый облачный свет.

Мое тело качается и трясется вместе с холодным стальным вагоном. Мне слегка не по себе – я еще не привыкла перемещаться так быстро. Запахи моторного масла и химических чистящих средств липнут к моим легким, и я остро ощущаю каждый вдох.

Мы с Ли Шиминем сидим друг напротив друга, как в реальности инь-ян, я в белом, он в черном, наши колени соприкасаются. Нам выдали униформы настоящих пилотов: моя черная с белой отделкой, его белая с черной отделкой. Униформа состоит из контактного комбинезона – облегающего, чтобы его можно было носить под дух-доспехами, – и длинного, просторного (ради скромности) плаща без рукавов, перетянутого широким поясом.

Ли Шиминю раньше никогда не позволялось это носить, а девушкам разрешена униформа только в том случае, если они коронованы. Но военным пришлось ради нас изменить своим правилам. Сыма И, ехавший всю ночь из провинции Саньго, ворвался в наш бункер в пять утра и объявил две новости. Первая: Центральный военный штаб официально назначил его нашим тренером. Вторая: мы должны немедленно выступить в СМИ как пара. Панические слухи и толки о чудовищной трансформации Красной Птицы выходят из-под контроля. Скоро прибудут репортеры, чтобы меня сфотографировать, – нужны непринужденные снимки, доказывающие, что я обычная девушка, а не злобный оборотень. Ну да, уродец с очень высоким дух-давлением, но ничего сверхъестественного.

Забавно, что Ли Шиминь, в буквальном смысле убийца, доказывать ничего не должен.

Сыма И отвел нас в башню, ближайшую к бункеру Ли Шиминя, чтобы тетушки привели нас в порядок перед съемками. Ощущения у меня возникли примерно такие же, как при подготовке к роли наложницы. Несколько часов меня драили, обмазывали кремами и обсыпали пудрой, чтобы скрыть последствия тюремного заключения и истощения ци. Я должна выглядеть так, словно на мне вообще нет макияжа. Часть моих волос уложена в девчачьи петли по бокам головы, остальные собраны на макушке в высокий узел. Никаких кисточек и драгоценностей – мне действительно стараются придать облик «обычной девушки». Я могла бы обмануть саму себя и поверить, что проснулась в кругу красивых и могущественных.

Я смотрю на свою черную униформу с белой отделкой – нереальное зрелище. Всю жизнь я считала, что смогу видеть его только на рекламных снимках Слаженных Пар. Вот она, предполагаемая вершина женского существования. Меня учили стремиться к этому, об этом мечтают многие девочки. Мне разрешили разделить славу с пилотом-мужчиной, а не просто умереть, ее обеспечивая. Более того, я не только самая сильная женщина-пилот в Хуася, но еще и связана с самым сильным пилотом из ныне живущих.

И все же мне не приходится долго разглядывать изнанку этой славы, чтобы осознать: никаких поводов для гордости у меня нет.

Истинная мощь не в этом. Я обладала истинной властью, когда стояла в Девятихвостой Лисице, попирая ногами труп Ян Гуана. Когда играла по собственным правилам. Побеждала по собственным меркам. Когда не полагалась ни на кого, кроме самой себя.

И я не смогу вернуть это чувство, пока армия управляет мной, как слепой марионеткой.

На самом же деле я олицетворяю собой худшую надежду из всех возможных. Надежду, которая приводит сюда многих и многих девушек, чтобы их превратили в красоток-наложниц. Родители будут показывать на меня – прирученную, приукрашенную версию меня, – чтобы успокаивать своих дочерей перед тем, как продать их в армию.

Меня тошнит. Мне хочется растрепать прическу и содрать с себя униформу.

Но я не могу отказаться от шанса вернуться в Красную Птицу. Да, я стану маяком ложной надежды, но еще хуже бесславно умереть, потому что никто не заметит и не запомнит смерть очередной женщины. Только в хризалиде я могу действовать с максимальной силой и непокорством.

Шаттл взвизгивает и входит в очередной поворот, швыряя меня о стену вагона.

Ли Шиминь резким движением протягивает ко мне руку.