Грендель - Алексей Корепанов Страница 31

И матерый адвокат не ошибся со вторым вариантом!

Да, суд признал Станиса Дасаля (слово «гражданин» произнесено не было) виновным в разбойном нападении на гражданина Никла Цукана. Но счел возможным, учитывая досудебное пребывание Дасаля под стражей, освободить его в рамках буквально полчаса назад стартовавшей акции «Союзный суд – самый гуманный суд в мире!» Поскольку судьи отсутствовали в зале заседаний часа два, можно было предположить, что они согласовывали с кем-то наверху поспешно придуманную ими акцию.

– Так что я чист, как стеклышко, господин начальник, – победно улыбаясь, подытожил Станис Дасаль и вытряхнул в рюмку последние капли ликера.

Шерлок продолжал хранить угрюмое молчание, вяло кроша ложкой остатки пирожного. Это был тот случай, когда видишь несправедливость, но ничего не можешь поделать.

Дасаль допил ликер, поставил локти на стол и, обхватив руками щеки и чуть покачиваясь, долгим взглядом посмотрел на майора.

– Понимаю, господин Тумберг, – вдруг очень серьезно сказал он. – Вам обидно, вся ваша работа похерена. Я сейчас в натуре должен срок тянуть. Но мне что – надо было самому в хату проситься? Вот вы бы попросились?

Тумберг поднял голову и увидел, что в зал вошли трое мужчин. Один широкими плечами и бородой смахивал на Беовульфа из недавнего фильма, только одет был в лиловый жилет и такого же цвета брюки. Двое других, явно постарше, свои элегантные пиджаки подбирали словно по контрасту: безупречно белый и беспросветно черный. Бородач мельком взглянул на тихий зал и повел рукой в сторону ближайшей свободной беседки.

– А закрывать меня сейчас не за что, – вновь заговорил груйк, не дождавшись ответа от следователя. – Я никого не трогаю, чту, как говорится, уголовный кодекс.

Шерлок продолжал смотреть на вошедших. Ему не о чем было говорить с ускользнувшим от наказания преступником. Дасаль увидел, что следователь глядит куда-то ему за спину, и резко обернулся. Наверное, подумал, что там возникли полицейские, и сейчас они будут его вязать. И так же резко принял прежнее положение – лицом к Тумбергу. Будто действительно испугался. Хотя вряд ли – блинообразное лицо Умельца было не испуганным, а каким-то злым. Груйк нервно схватил бутылку, обнаружил, что там пусто, и со стуком вернул ее на стол.

Шерлок оставил в покое недоеденное пирожное и собрался подняться со стула и уйти, лелея надежду на то, что Дасаль все-таки когда-нибудь угодит за решетку. Но тут уроженец Макатронии подался к нему:

– Вот скажите, начальник, что бы вы сделали, если бы кто-то устроил вам крупную подляну?

– В смысле? – сдвинул брови Тумберг.

– Ну, толканул вам какой-нибудь фуфель под старину, – пояснил груйк. – Или еще хуже – слил центряк, зная, что он с крапом.

– Со мной такого произойти не может, – с холодком произнес Шерлок.

– Да не, я же в принципе спрашиваю, как бы абстрактно… ну, вообще, – прошепелявил Дасаль. – Метафизически-трансцендентально, как один авторитет, Фима Куб, любил выражаться. Вот пострадали вы от крупной подляны – как вы этому чмошнику лашить будете?

– Я ему мстить не буду, – ответил Тумберг. – Конкретно, и даже диалектически-апостериорно. Если он совершил противоправное деяние, я привлеку его к ответственности.

– Значит, заложите? – прищурился груйк.

– Привлеку к ответственности, – повторил майор.

– Сделал подляну – лови ответку, – задумчиво произнес Дасаль.

– Нарушение закона должно быть наказуемо, – изрек Шерлок.

– Вообще-то, закладывать западло, но если речь идет об ответке… – груйк замолчал и принялся с силой тереть нос.

– С чего это вы в морально-этические построения ударились, Дасаль? – спросил майор.

– А те трое, которые сейчас сюда пришли, что они делают? – неожиданно задал встречный вопрос груйк.

Шерлок подался чуть вбок, чтобы зеленая гирлянда не заслоняла поле зрения, и сказал:

– Сидят, беседуют. Наверное, обсуждают меню.

– А тот, с бородой, сюда не смотрит? – не унимался Умелец.

– Кажется, не смотрит. Это он продал вам некую ценную вещь, которая числится в розыске? – Тумберг уже догадался о причине словоизлияний Дасаля, но профессиональная привычка взяла свое.

– Он, – кивнул груйк. – Из-за него я в первый раз и заехал в хату. Хорошо, по амнухе откинулся, но трешник от звонка до звонка оттрубил… А ему лафа, и доля моя тяжкая ему что совой об сосну, что сосной об сову. Чнос копательский!

– Он что, «черный археолог»? – насторожился следователь.

– Чернее не бывает, – злобно усмехнулся Дасаль. – Не знаю, может, сейчас завязал, но тогда… Хотя вряд ли завязал: наверное, впаривает очередную цацку. Этот, в белом прикиде, что с ним сидит, – местный коллекционер. Второго не знаю, но тоже, ясное дело, не посторонний.

– Вы ничего не путаете, Дасаль? – строго спросил Тумберг. – Он точно из «черных археологов»?

– Не путаю, я его сразу узнал, – процедил Умелец.

– Или просто хотите доставить неприятности гражданину, к которому по какой-то там причине неприязненно относитесь? – не отставал Шерлок. – Пусть, мол, полиция его потерзает.

– Вот еще! – надулся груйк. – Только мне для полного счастья и не хватало полицию разводить! Говорю же, этот чнос мне большую подляну сделал. Бабки чистые с меня снял – и отчалил, а я… – Умелец горько вздохнул. – Я, конечно, сам виноват, что так лажанулся… молодой был, не во все еще въезжал… но и он так накалывать не имел права!

Последние слова трижды судимого груйка могли бы вызвать у следователя ироническую усмешку, но Тумберг усмехаться не стал.

– Как его зовут? – спросил он, чувствуя, как внутри потихоньку разгорается знакомый азарт сыщика.

– Он не представлялся, – разочаровал его Умелец. – Его на меня навели, он сплавил центряк, бабки снял и отчалил. Да и мне его имя ни к чему. Как тот же Фима Куб выражался, «кто много знает, у того много проблем». И еще он говорил: «Надо знать не многое, а нужное». Зачем мне его имя? Да он бы и не сказал, он же не лох какой-то. Вот как яхта его называлась, я знаю, но это чисто случайно вышло: «Изумруд». Это булыга такая, если вы не в курсе.

– Я в курсе, – кивнул Шерлок. – Драгоценный камень. Вы какую яхту имеете в виду: водный транспорт или космический?

– Космическую, – ответил Дасаль.

– И умру, – пробормотал Тумберг, вспомнив надпись, увиденную утром на летном поле космопорта.

– Чего? – вытаращился на него груйк.

– «Изумруд», говорю, – сказал следователь. – Булыга.

Дасаль некоторое время непонимающе смотрел на него, а потом заговорщически произнес:

– Брать его надо, начальник. Он же незаконными делами занимается. Его к уголовной ответственности нужно привлекать.