Легион Времени - Джек Уильямсон Страница 31

Вернувшись к Кросно, я сообщил ему о своем решении.

— Когда?

Кросно ответил, что Венера и Земля сейчас сближаются, и скоро расстояние между ними станет минимальным. Расчеты траектории полета базировались на том, что «Астронавт» стартует в три часа утра в ближайшее воскресенье.

— То есть через четыре дня, — подытожил он. — Подготовиться успеете?

Я сказал, что успею. Действительно, времени на сборы ушло смехотворно мало. Вещей у меня было немного, звонок адвокату тоже недолог... Вскоре я вернулся к Кросно, чтобы за оставшиеся дни разобраться в механизме ракеты и научиться ею управлять.

Самой страшной опасностью открытого космоса было, по словам Кросно, космическое излучение. Корпус ракеты — не преграда для этих смертоносных лучей, поэтому перед стартом я должен был принимать специальное лекарство.

— Препарат создан специально для меня одним из лучших специалистов по радиации, — объяснял Кросно. — Он использовал модифицированную формулу Петри. Основой препарата служит одна из солей урана — наименее ядовитая. Мы хотели нейтрализовать воздействие одного типа радиации с помощью другого.

Дважды в день Кросно делал мне инъекцию зеленоватой жидкости. Результат был довольно неожиданным — я совершенно разучился спать. Заснуть не помогала даже изнуряющая усталость.

В последнюю ночь перед стартом, когда все было готово к полету, Кросно велел мне отдохнуть у себя в комнате. Однако бессонница выгнала меня на улицу. Несколько долгих часов бродил я по полям и рощам усадьбы. Лунный свет окрашивал мир в волшебные серебристые тона. Где-то вдали гудел поезд и лаяли собаки. Воздух был напитан осенними запахами. И мне вдруг стало ужасно жаль, что я покидаю Землю, оставляю все это — кто знает, надолго или навсегда?

Думал я и о Доне, о ее смерти. Глупостью и ребячеством казалась мне теперь ссора с ее родными. Следовало бы помириться с ними — ради Доны и ради маленького Барри. Ужасно захотелось найти телефон и позвонить им прямо сейчас, услышать голос сына...

Но было уже поздно. Кто станет будить ребенка после полуночи? Я вспомнил свое видение — или это была галлюцинация? Живая Дона в хрустальном гробу, призывавшая меня лететь... Странное нетерпение охватило все мое существо. К ракете я вернулся едва ли не бегом. Кросно был уже там — он не нашел меня в комнате и заметно нервничал.

— Не мог заснуть, — объяснил я ему. — Это ваше лекарство...

— Я так волновался... — ответил Кросно. — У нас осталось всего десять минут.

Я вскарабкался по тонкой паутинке лестницы, пропихнул свое тело через круглый люк в крошечную узкую кабинку и задраил воздушный шлюз. Внизу Кросно спрятался в укрытие, заложенное для верности мешками с песком.

Теперь надо было забыть о взрывчатке под ногами — если что-нибудь пойдет не так, я вместо Венеры попаду прямехонько в загробный мир — и сосредоточиться на хронометре. В расчетный момент требовалось запустить все три двигателя. Мои руки дрожали. Но вот стрелка дошла до нужной отметки, и я рванул рычаги на себя.

Двигатели взревели громче сотни тайфунов, и ракета устремилась вверх. Лужайка вместе с укрытием Кросно скрылась в урагане голубого пламени.

Земля быстро удалялась. Оглушающий грохот и перегрузки были невыносимы. Целую вечность я удерживал рычаги в предельном положении, дожидаясь, пока спидометр покажет восемь миль в секунду — скорость, необходимую, чтобы преодолеть притяжение Земли. Только после этого я смогу выключить двигатели.

А когда рев смолк, в крошечной кабине воцарилась полная тишина. Тишина и неподвижность показались мне раем. Да, да, именно неподвижность, ведь, находясь внутри ракеты, я совсем не чувствовал ее огромной скорости. Теперь надо было определить свое положение в пространстве и скорректировать курс.

Залитая лунным светом Земля превратилась в огромный голубой шар. Он удалялся, постепенно уменьшаясь в размерах. Рядом с ним, почти у меня на пути, висел в пустоте второй шарик, черно-белый и меньшего размера. Луна. Ее белая половина поначалу казалась мне ослепительной. Но вот из-за уменьшающегося диска Земли появилось Солнце, и стало ясно, что на самом деле Луна была очень тусклой. Я поспешил закрыть обращенные к Солнцу иллюминаторы металлическими шторками.

Венеру пришлось искать довольно долго. Естественно, ведь, когда я стартовал, ее не было видно. Вот и оно — крошечное пятнышко света. Неужели это целый мир, с огромной скоростью мчащийся мне навстречу?

Я нагнулся за секстантом и логарифмическими таблицами и впервые ощутил странное покалывание во всем теле. Ощущение было довольно болезненным — скорее даже не покалывание, а жжение.

Я сразу понял, что это космическое излучение — те смертоносные лучи, которые не доходят до поверхности Земли, поглощаясь в многокилометровой толще атмосферы. Может, я получил недостаточно препарата Кросно? Я протянул руку к настенной аптечке, немеющими пальцами взял крошечный шприц и вкатил себе в плечо еще одну основательную дозу лекарства.

— Чего-чего, а спать мне сейчас все равно нельзя, — вслух пробормотал я и снова потянулся за секстантом.

Крошечный диск Венеры отделяло от меня тридцать миллионов миль. Малейшая ошибка в расчетах, и я на несколько тысяч миль промахнусь мимо цели. А потом «Астронавт», скорее всего, рухнет на Солнце.

Покалывание в теле сменилось странным онемением. Я понял, что засыпаю. Все напряжение последних бессонных дней обрушилось на меня в один миг.

Я знал, что не должен спать — по крайней мере, пока не выведу «Астронавта» на правильный курс. Даже несколько минут могут оказаться роковыми. Я боролся со сном изо всех сил, понимая, что для меня это — борьба за жизнь.

Но инструменты выскользнули из онемевших пальцев. «Дело в лекарстве, — подумал я. — Зеленоватая жидкость в моих венах реагирует с космическими лучами... Сон — побочный эффект. Кросно не предусмотрел его. Венера... Курс...»

Я заснул.